В этот раз академик умудрился практически одним движением избавить на время свой любимый проект от покушений главного конкурента и соединить робкую влюбленную пару, без сомнения получив в их лице на долгие годы верных и преданных сотрудников. Насколько я знал Иванова, в этой комбинации должен был быть и третий, пока не понятый мной смысл, но боюсь, что понять его было мне не по силам. Тут требовалась подсказка учителя.
— Ну как я их? — тем временем обратился ко мне Иванов. Судя по его тону, он был весьма доволен собой. Я понял, что роль зрителя в этом маленьком спектакле была мне отведена не случайно. Александру Николаевичу хотелось, чтобы кто-нибудь оценил его игру.
— Блестяще! — мое восхищение было абсолютно искренним. Я серьезно сомневался в том, что когда-нибудь смогу проводить подобные комбинации так же здорово, как это делал мой учитель. — У вас просто дар превращать хаос в гармонию…
— Да, Максим, как они тут без меня будут… — тоскливо вздохнул Иванов, истолковав мои слова по-своему. Судя по всему, он опять собрался сесть на своего любимого в этом сезоне конька — заговорить о своей скорой, как ему казалось, кончине…
Обычно, когда Иванов начинал распространяться о своей возможной смерти, сотрудники бросались его убеждать, что жить он будет лет сто. Это была своего рода игра — он настаивает, они отговаривают. Я сильно подозревал, что подобные разговоры были нужны просто для того, чтобы мой учитель мог лишний раз услышать что-нибудь приятное в свой адрес. Даже у всемогущего Иванова были свои слабости. Однако сегодня у меня не было желания им подыгрывать, и я решил перевести его слова в шутку.
— Ну я так думаю, Александр Николаевич, что умирать завтра вам неприлично… Согласитесь, как-то неудобно руководителю практически женского коллектива портить своим сотрудницам 8 Марта. Моветон, честное слово!
Иванов хмыкнул, но подхватил мой тон:
— А какую дату ты мне рекомендуешь?
Он сделал ударение на слове «рекомендуешь» — как будто это я желал ему поскорее отправиться на тот свет. Впрочем, обижаться на него я не собирался — любовь к мелким провокациям была неотъемлемой частью характера академика.
Выдержав небольшую паузу, я начал рассуждать вслух:
— Весной сыро — все промочат ноги на похоронах и заболеют. Отпадает. Летом тоже нехорошо — полстраны будет вынуждено сорваться из отпусков. Осенью? Самая активная работа, запуск новых проектов — и без руководителя? Полное свинство…
— Может, зима? — с надеждой в голосе спросил Александр Николаевич.
— Хотите всем испортить Новый год? — ответил я вопросом на вопрос.