— Зато у меня есть, — он достал из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылку виски «Бурбон».
Анна встала и подошла к стойке бара.
— Как идут дела? — поинтересовалась она, занимаясь кофе.
— Бизнес цветёт и пахнет, — отозвался Толян. — В Москве я гораздо популярнее, чем старина Макдональд.
Всякий раз, когда Анна думала о Толяне как о бизнесмене, она с трудом сдерживала улыбку. Его судьба была историей постсоветской Золушки. Анна прекрасно помнила, как в начале бурных девяностых на занятые в долг деньги Толян взял в аренду небольшое городское кафе и превратил его в арену политических и интеллектуальных баталий. С самого начала всем, кроме самого Толяна, было ясно, что эта идея — бредовая. И действительно, у собиравшейся по вечерам публики лучше получалось надрывать глотки в политических дискуссиях, чем платить по счетам. Любой другой на месте Толяна сдался бы, но он пошёл на разумный компромисс — в течение дня его элитное кафе превращалось в недорогой фастфуд для студентов и рабочих, а вечером на вырученные деньги Толян кормил и поил будущих вождей и властителей умов нации.
Конечно, далеко не все из этого кружка выбились в большую политику, но некоторым, шаг за шагом, удалось-таки достигнуть головокружительных высот. И с этой высоты один из них вспомнил Толянову халявную выпивку и дал его бизнесу зелёный свет. Вскоре небольшие киоски и кафешки «У Толяна» стали неотъемлемой частью нового московского ландшафта.
Однако, несмотря на такой успех и внешний лоск, Толян не был счастлив, и Анна, как никто другой, знала это. Временами на него накатывало депрессивное настроение, и хотя в такие дни он и не прекращал работать — ибо знал, что если остановится, то утонет в волне депрессии, — но, работая, не переставал пить.
«Я ведь настоящий предатель, — заявил он однажды Анне, которая прикладывала все силы, чтобы вытащить его из очередной депрессии и запоя. — Я предал всё, во что верил. Столько лет являюсь убеждённым вегетарианцем — и никто в Москве не продаёт так много мяса, как я. Я — эстет и сын двух художников, а мои рестораны выглядят настолько вульгарно, насколько желает этого толпа. Я вырастал на принципах нестяжания, а теперь стою во главе финансовой империи. Да и женился я, как известно, на деньгах… Вот им и служу. А они мне — ни хрена не служат».
Жена Толяна, Антонина, выросла в богатой семье популярного генерала и с детских лет была испорчена по полной программе. Она была неплохим, в общем-то, человеком, но с лёгкостью, присущей малым и капризным детям, её настроение менялось, что раздражало её саму и стояло главным препятствием между ней и мужем. Антонина, на деньгах которой и было построено финансовое чудо Толяна, несколько раз пыталась вмешиваться в управление бизнесом. И всякий раз это заканчивалось реальной перспективой финансовой катастрофы. Если бы не вмешательство Анны и её аналитические мозги, то империя Толяна прекратила бы своё существование, не родившись на свет. Все трое — Толян, Антонина и Анна — понимали это, хотя в разговорах об этом никогда не упоминалось. В результате Тоня совершенно отстранилась от бизнеса и всецело предалась другому увлечению — тратить заработанные мужем деньги.