И только появление Анны дало ему надежду снова испытать такие призрачные чувства, как свобода и счастье. Цвет её волос, каждое движение красивого молодого тела, каждое сказанное слово — всё отдавалось в нём миллионами маленьких искр счастья, пробегавших по его телу, возвращавших высокое напряжение в одрябшие и истощившиеся провода его нервов.
В течение нескольких месяцев после того, как Адриан был выпущен из лечебницы, в которой семь лет жизни прошли с мучительным однообразием одной бесконечной недели, он не осмеливался даже думать о каких-либо отношениях с женщинами. Он считал, что все смотрят на него как на кровавого маньяка-убийцу, извращенца, появление которого на свободе вызвано какой-то нелепой ошибкой в судопроизводстве. И всё же, сам того не ожидая, спустя год после своего освобождения Адриан уже познакомился с девушкой, которая привязалась к нему и даже, наверное, по-своему его любила. Звали её Ларисой, и была она родом из Венгрии. Ей было двадцать три года.
Адриан познакомился с ней на квартире своего приятеля Тони, у которого он покупал марихуану. Тони был единственным человеком, с кем Адриан мог ещё поговорить по душам, с кем чувствовал себя относительно спокойно. Тони был примерно одного с Адрианом возраста, но вследствие одного из своих заболеваний был непомерно тяжёл, толст, а потому выглядел старее. Когда-то он работал медбратом в больнице, получал неплохие деньги и мог бесплатно лечиться. Но пристрастие к алкоголю и уход жены разрушили его жизнь. Он потерял работу, водительские права, и, чтобы как-то выживать и при этом иметь деньги на выпивку, занялся мелкой торговлей наркотиками. Он продавал обычно традиционное трио — кокаин, экстази и крэк, но водилась у него и марихуана.
Тони всегда с интересом слушал Адриана, которого неизменно называл «профессором» — то ли в шутку, то ли всерьёз. Они говорили об архитектуре, жизни, истории, науке, философии… К удивлению Адриана, Тони оказался весьма эрудированным человеком, и, несмотря на внешнюю заторможенность, в нём скрывался острый ум. Их разговоры могли длиться часами, прерываемые лишь свёртыванием новой сигареты, да иногда звонками телефона или посещениями уличных клиентов. Тони редко когда продавал товара больше, чем на пятьдесят евро, — его клиентами были такие же отверженные обществом бедняки, больные и бездомные.
Комната Тони, точнее маленькая квартира, которую он снимал, была выстроена прямо на плоской крыше двухэтажного многоквартирного здания. Всем своим видом и существованием это архитектурное излишество с острой крышей как будто бросало нелепый вызов традиционной римской плоскости и кубизму. «Самое странное, — думал Адриан всякий раз, когда поднимался по крутой, почти пожарной лестнице, прилепленной к боку здания, — что этот аппендикс никто почему-то не удалил и удалять, по всей видимости, не собирается».