– А Джейкоб? – спросила она. – Ты не пытался разузнать о нем после того, как он убежал из дому?
– Он… ему надо было побыть одному и проанализировать случившееся.
Она слегка наклонила голову, пытаясь внимательнее изучить выражение его лица.
– Такое ощущение, что вы пережили нечто ужасное.
Алекс стиснул зубы. Он очень хотел быть предельно откровенным, но он никогда еще ни с кем не обсуждал этот отвратительный эпизод своей жизни. Но теперь, сидя с Либби в кафе…
– За год до отъезда Джейкоба произошел… несчастный случай, – сказал он. – Были предъявлены обвинения.
Она побледнела:
– Серьезные?
Официант положил на стол счет. Алекс быстро выписал чек и поспешил встать.
– Не хочешь прогуляться?
– С удовольствием.
Пять минут спустя они шли по набережной, любуясь игрой высоких волн. Он обнял Либби за талию и мягко спросил:
– С тобой все нормально? Ты не против подобной близости воды?
Она кивнула, откидывая назад пряди волос, распушенные свежим бризом.
– Я люблю здесь гулять. Просто сейчас у меня не очень много времени. – Она крепче прижалась к его плечу. – Мы говорили о Джейкобе.
Алекс снова задумался, и внезапно все воспоминания, которые он старательно пытался стереть из своей памяти, прорвали надежный барьер защиты и полились из щелей подсознания, наполняя его сердце чувством былого страха и горечи. Оглядываясь назад, он с трудом мог осознать, как им тогда удалось выжить – детям клана Вульфов. Наверное, это был их главный фамильный секрет. Когда вокруг бушевал ураган бесчеловечности, сумасшествия, когда совсем близко подкралась смерть, они оставались сами собой и верили в свою силу – как бамбук.
– Мой отец был ужасным человеком, – начал он, глядя на шумные волны, разбивающиеся о берег, – что становилось совсем невыносимо, когда он пил. А пил он часто. Он бил нас всех. В ту ночь…
Ему было трудно говорить. Не стоило заходить так далеко.
Либби вздрогнула, ужаснувшись собственного предположения.
– Алекс, твой отец ведь никого не убил?
– Он совершил грех, равносильный убийству. – У Алекса свело живот. Воспоминания окутали его липкими лапами холода. Он сделал глубокий, долгий вдох и выдохнул слова, которые, как он считал, навсегда останутся внутри его. – Он изнасиловал мою сестру.
– Анабель?
– В тот день он ездил верхом. И еще много пил. Когда Анабель вернулась домой, он сказал, что она одета непристойно. – Алекс вспомнил ее короткую юбку, высоченные каблуки и аккуратный макияж. Она выглядела гораздо старше своих четырнадцати лет. Скорее она напоминала женщину, прекрасно знающую себе цену. Но правда состояла в том, что Анабель была невинна. До того самого вечера, когда ее честь была поругана навсегда. – Наш отец накинулся на нее, достал стек для верховой езды… – Закрыв глаза, Алекс попытался прогнать из головы образ, о котором слышал от полицейских. Он не смог закончить фразу. Не смог побороть стыд. За отца и за себя.