Наконец старик устал и повалился на койку. Старший матрос подошел к нему и хмуро сказал:
— Вставайте! Вас приказано привести на яхту.
Рамон приподнял голову с кучи тряпья, и яростно крикнул:
— Убирайтесь к дьяволу! Здесь я хозяин!
Матросы, перемигнувшись, навалились на него, связали и понесли, удивляясь легкости иссохшего старческого тела.
Когда они перебирались на яхту, воды возле нее стало еще меньше. Дно словно подымалось из коричневой речной глубины. Один из матросов, добравшись до края отмели, отломил и принес Эддеру причудливую ветку коралла.
Сэр Генри приказал развязать пленника и молча уселся на диван в салоне, поглядывая в сосредоточенном раздумье то на Рамона, скорчившегося в широком кресле, то на голубовато-серую, бугристую ветку коралла. Наконец он спросил:
— Как же вы заставили эту морскую штуку расти в реке?
Рамон промолчал. Эддер снова спросил:
— И быстро она растет?
— Сами узнаете, — не скрывая злорадства, ответил старик. — Уйдете вы отсюда по бывшей реке пешком.
— А остановить рост этой гадости можно?
— Захочу — остановлю.
— Каким способом?
Рамон закрыл глаза и устало произнес:
— Провалитесь вы в преисподнюю.
Эддер побагровел, но быстро овладел собой и тихим, полным фальшивого участия елейным голосом начал:
— По всему видно, что вы испытали немало горя. Но упорный труд всегда приводит к успеху. Даю тысячу долларов за способ разведения кораллов и сто тысяч за средство останавливать их рост.
— Вы жулик, — беззлобно ответил Рамон. — Один раз я уже попался на вашу удочку, когда нас сюда привезли добывать каучук. — Старик хитро прищурился и понизил голос. — Мои записи охраняют ягуары и пумы. И вы их никогда не получите.
Сэр Генри с грустью произнес:
— Я на каучуке потерпел громадные убытки. Война кончилась слишком быстро. Пока здесь развернулись работы, советские армии уже ворвались в Берлин. Давайте будем друзьями, забудем наши общие неудачи. Сейчас нам подадут обед, а потом поговорим по-дружески.
* * *
Старику не под силу было отказаться от обеда на чистых тарелках, о чем он мечтал уже почти полтора десятка лет, но он наотрез отказался продать Эддеру свое открытие. Сэр Генри, переменив решение, особенно не настаивал.
Старик спустился за борт яхты на коралловую отмель и побрел к берегу. Раздвинув лианы, он помахал тростниковой шляпой и исчез.
Эддер подбородком указал вслед и коротко сказал боцману:
— Пора, Джеймс!
Боцман скользнул с борта и исчез в зарослях. Эддер ушел в носовой салон, неторопливо закурил светлую «манилу» и сел у широкого окна, обращенного к левому берегу.