Последние годы Илья Ильич умудрялся едва ли не сутками сидеть, размышляя ни о чём, но сейчас уже через полчаса тело потребовало движения, а мысли потихоньку перешли к насущным делам. И всё же, словно оправдываясь перед самим собой за несуществующую вину, Илья Ильич упорно сидел, не ложась на диван и не вставая, пока не умудрился уснуть и не проснулся за полночь с затёкшими ногами и шеей.
Нужно было чем-то заняться, и Илья Ильич решил пересчитать лямишки, заработанные собственными боками и битой физиономией. Высыпал на стол многотысячную кучу монеток и замер, увидав, что поверх всего лежит новенький блестящий мнемон. Неужто древний шумер, или кем там был неудачливый стражник, мог тысячелетиями сохранять неразмененную монету? И неужели в древней Мидии и Ассирии мнемоны были точно такими же, что и сегодня?
Илья Ильич осторожно зажал монету между ладонями и облегчённо вздохнул. Мнемон был его собственный, пришедший совсем недавно. Лика, жена двоюродного племянника, которую он и видел-то раза два на больших семейных сборах, но которая теперь поселилась в его квартире, пытаясь со стула дотянуться до высоко приколоченной кухонной полки, подумала невзначай, как же восьмидесятилетний хозяин лазал на такую верхотуру. «А так вот и лазал, пока ноги держали, с табуретки… А потом перестал лазать. Не помню, что у меня там было напихано…» Лямишки Илья Ильич пересчитывать не стал, решив, что посмотрит, много ли ему будет прибывать мнемонов, и последующую жизнь станет планировать, исходя из полученной цифры. Сгрёб лямишки в кошель и замер, услышав, как в прихожей тренькнул звонок. Поспешно вскочил, побежал открывать, ожидая всего: хорошего и дурного.
На площадке насупленный и злой стоял гимнаст Сергей. Вид у него был неважнецкий, видать, он только что выбрался из нихиля. Не иначе пешком шёл, двое суток.
— Илья где? — хрипло спросил он, не узнавая Илью Ильича.
— Нет его. И впредь не будет.
— Это же его квартира, — недоумевающе произнёс Серёга. — Вы кто такой?
— Отец.
Сергей потряс головой, недоумевая, как умудрился так чудовищно состариться мужчина, с которым его знакомили в кафе, но решив, что обманывать смысла нет, произнёс с чувством:
— Сука ваш сынок, ясно? Так ему и передайте, когда увидите. И пусть не прячется, я его всё равно найду!
— Его искать не надо, — миролюбиво произнёс Илья Ильич. — Он теперь в Цитадели, служит. Угодно — лезьте на стену и говорите ему всё, что думаете.
— Да вы хоть знаете, что эта падла сделала?! — закричал Серёга. — Против своих пошёл!.. За такие дела брюхо вспарывать надо, а не разговоры разговаривать!