Он ходил за продуктами, готовил, мыл посуду. Продавцы уже привыкли видеть его каждое утро в один и тот же час — очень вежливый, он скромно дожидался своей очереди, устремив рассеянный взгляд на прилавок, на банки консервов или на мясную тушу, висящую на крюке. Он знал, что женщины за его спиной подталкивают друг друга локтем, обмениваясь понимающими взглядами, а когда он уходит, дают волю языкам.
Он ведь стал знаменитостью — ну как же, вдовец, муж той самой женщины, что отравилась в номере гостиницы на Елисейских полях.
Он легко мог избежать любопытствующих взглядов. Для этого достаточно было бы ходить за продуктами на двести метров дальше, покупать их, например, на другой стороне Севастопольского бульвара. Там он был бы в другом квартале, где его никто не знает.
Но это ему не приходило в голову. Он избегал всего непривычного, ему важно было видеть кругом одни и те же знакомые лица. Всю жизнь ему необходим был некий стереотип существования, и он всегда с отвращением подчинялся необходимости менять его.
Ему пришлось дойти до самого начала предместья Сен-Дени, пока он не нашел женщину для уборки. Он долго расспрашивал консьержек и лавочниц, раз двадцать взбирался то на шестой, то на седьмой этаж. Женщинам, на которых ему указывали, было кому за пятьдесят, а кому за шестьдесят. Все отказались — либо все часы у них уже заняты, либо им трудно так далеко ходить.
С последней, госпожой Бланпен, он наконец договорился — она согласилась приходить раз в неделю по пятницам в утренние часы. Была она уже в годах, высокая, широкоплечая, почти как он, только более полная и мускулистая. Она жила вместе с дочерью, которая готовилась поступать в консерваторию.
О самоубийстве она ничего не знала. Фамилия Жанте не вызывала у нее никаких ассоциаций с сообщением, промелькнувшим в газете, должно быть, оно ей не попалось.
В первую же пятницу она решила навести полный порядок в кухне, затем взялась за чуланы.
— Уже не знаю, что за дама хозяйничала тут до меня, и не мое это дело, одно могу сказать: не больно-то она надрывалась…
И тут же прибавила, испугавшись, не обидела ли его:
— Может, она ходила на службу и на домашние дела у нее не оставалось времени?..
Отодвигая шкафы, она находила то головную шпильку, то сломанный гребешок, даже старую домашнюю туфлю, — Жанте не помнил, чтобы он видел такую на Жанне.
А он никогда не замечал, чтобы она была неряшлива.
— Если на будущей неделе мне удастся освободиться на весь день и если, конечно, вы желаете, я вымыла бы здесь стены, очень бы это нужно. Сразу станет светлее.