Перед глазами мелькали то мужики, пытающиеся отобрать у меня трубу, то бомж с головой в руке, просивший вернуть бутылку вина. То я брел по дороге, то лежал у костра на мягком ковре из сосновых иголок, то ел сам, то кормил из руки зайца, с которого только что снял шкуру. Я видел закат сразу трех солнц, в то время как из черного неба падали мертвые птицы; впрочем, они тут же оживали и ползли по земле в мою сторону. Я куда‑то бежал по стеклянной земле, делал что‑то абсолютно бессмысленное для обыкновенного человека с пятью руками.
Бред то и дело прерывался сухим кашлем, буквально рвавшим меня на части. Я думал, что выплевываю свои легкие, такой силы были эти приступы. Мне казалось, что кашель выдергивает, забирает, тащит куда‑то, что это единственная связь с реальностью. Время от времени я переставал понимать, где нахожусь. Вокруг меня будто в тумане проносились картины–воспоминания из прошлого. Я оглядывался на камин и видел себя, зажигающего огонь. Я оглядывался на окно и видел сразу два окна: за одним было лето, и меня звали на улицу, за вторым – серая пугающая тьма. Тело взмокло от пота. Во рту пересохло. Ужасно хотелось пить.
Я был тут и меня тут не было…
Сознание разделилось, меня стало два. Одновременно я осознал себя как двух отдельных мыслящих существ, как двух отдельных «Я», споривших друг с другом, пытавшихся говорить на разные темы. Когда предел двух «Я» иссяк, они разделились – каждое на два других «Я», а потом еще, и еще, и еще… Все эти «Я» осознавались одновременно, между всеми этими тысячами людей происходило общение, я держал нити разговоров и одновременно спорил, постепенно пытаясь выделить в этом множестве себя истинного. Потом мы начали замечать, что от каждого из нас тянется серебряная нить, некоторые нити путаются, некоторые уходят в никуда, некоторые соединяются в пучок. Где‑то далеко появилась общая мысль, говорившая на всех языках мира, но каждый понимал ее одинаково: нам надо собраться воедино. Мы начали сливаться, но вместе с тем не становились одним целым, мы оставались шумной толпой. Настал момент и последний из нас, стал одним целым с нами… Пришло прозрение: «МЫ» – это «Я». МЕНЯ НЕТ! НЕТ «Я»! Видимо, мне было рано постигать что‑то запредельное, возможно, я был не готов или просто был не столь развит интеллектуально, чтобы остаться в состоянии «МЫ»; мой мозг взорвался и я увидел себя со стороны – я увидел себя тем, кем был в детстве. Я не знаю, повезло мне или нет. Это было новое для меня ощущение.
Я находился дома и что‑то негромко напевал себе под нос, перебирая струны маленькой гитары, сделанной в Ленинграде. Потом услышал другую, более красивую игру и песнь – я превратился во льва и полетел к источнику звуков, прислушиваясь к музыке. Когда‑то давно я учился менять форму и в измененном состоянии путешествовать между мирами или бродить по городу, играть в лучах лунного света, купаясь в морях бесконечности, или просто урчать, лежа лапами вверх… Учеба была весьма удачной и полезной.