Как я все это ел? Да еще в таком состоянии? Вы бы еще спросили, как долго я это все искал в темноте. На самом деле всё всегда намного проще, чем кажется. Очень просто: из батона выковырял мякоть, запил молоком. Со времен школы я просто ненавидел молоко – помните гадкую мерзкую пенку, как вы ловили ее по стакану пальцем или оставляли на стенках стакана, сцеживая молоко через зубы? Так вот, никогда с таким наслаждением я не пил молоко. «Скисшее», — поморщитесь вы. Да я заметил, что брезгливость моя улетучилась вместе с двухдневным голодом… С кукурузой пришлось повозиться – открывалки не было, была куча кирпичей. Пригодились знания из далекого спортивного детства: банка в одну руку, кирпич – в другую. Я ошалело тер, пока одна сторона банки не протерлась и я не добрался до вкусного содержимого…
Пока мой желудок наполнялся пищей, а вокруг темнело все больше и больше, душу мою начала переполнять тревога. Мысли о том, что же случилось, где все, кого я знаю, как жить дальше, что делать, начали захлестывать расшатанную событиями последнего дня психику. Добило меня непонимание того, что случилось и что со мной будет, если жить без друзей, компьютера, родителей и брата.
Мое лежбище венчало центр огромной кучи хлама, поэтому обвал стены не грозил мне ничем, кроме выплеска обещавшего закончится адреналина и очередного испуга или страха. Не скажу, что я робкого десятка, скорее, наоборот и, как девизом, пользуюсь в жизни фразой Чингиз Хана «Боишься – не делай, делаешь – не бойся», но совсем новая обстановка и ряд новых факторов пробудили во мне какие‑то животные инстинкты, дремавшие в глубинах родовой памяти…
Сначала появилась горечь, от которой захотелось плакать… Я поборол в себе это желание… Но…
Из глаз текли слезы. Нет, я не плакал – плакала душа; так бывает, когда потеряешь близкого человека или переживешь сильнейший стресс или шок, который сожжет ненужные предохранители в теле. Слезы текли сами собой, сознание прояснилось, стало кристально–прозрачным, мысли стали четкими и последовательными. Лицо отражало лишь пустоту – никаких эмоций. Слезы остановить не получалось, состояние было интересным и новым. «Наверное, это истерика», — подумал я. Погрузившись в себя, я заснул…
Ночь была невыносимо длинной. В ожидании неизвестно чего я просыпался примерно каждые полчаса — час, спал тревожно, даже не совсем спал, а пребывал в каком‑то новом для себя состоянии, когда мозг работает, тело напряжено, а усталость не то, что не проходит, а накапливается и изматывает организм тревожным ожиданием. Вы когда‑нибудь пробовали пользоваться внутренними часами? Например, собираетесь на рыбалку, надо подняться очень рано, неизвестно, прозвонит будильник или нет. И вот тогда вы заставляете себя проснуться ровно в 4 утра, а может и раньше. Спите чутко, тревожно, просыпаясь от каждого шороха. И, о чудо! Просыпаетесь в 3:59…