Впереди, на обочине, показался милицейский «жигуль», и Света решительно съехала с дороги. Она вышла из машины, подошла к постовому и попросила:
— Мне надо срочно в обратную сторону, помогите развернуться, а?
— Да вы что? Такое движение… Поезжайте дальше, до Пекши, — там развязка…
Света достала из бумажника десять долларов и сунула сержанту в руку.
— Пожалуйста, очень нужно…
Сержант мигом сгреб бумажку и сердито буркнул:
— Ну хорошо, только быстро! Идите в машину.
Как только Света села за руль, милиционер остановил движение в обе стороны, и белый «Гольф», стремительно развернувшись, направился назад, в Москву.
Свету буквально трясло от жуткой смеси стыда, раскаянья, злости на Оксану, обиды на Андрея и острого недовольства собой. Надо было срочно успокоиться — все-таки она была за рулем. Как только закончился участок ремонта дороги, она остановилась, вышла из машины и отправилась прогуляться в лес.
Дождь уже прекратился, но шумящие над головой ветви деревьев сбрасывали еще последние капли. Чистый воздух и освежающие уколы прохладной дождевой влаги помогли Свете прийти в себя. Она привычно анализировала свои переживания, при этом избавляясь от них.
Стыд? — но ей нечего стыдиться, она не делала и не собиралась делать ничего дурного. Злость на Ксюху? — она же не назло, не от подлости, просто так вышло. Обида на Андрея? — а чем он ее обидел? Тем, что уехал? Но у них же все равно не могло быть никакого общего будущего, это ясно. А то, что все закончилось так внезапно, — так это даже хорошо, это избавляло их обоих от неприятных и ненужных объяснений. И только причины недовольства собой Света никак не могла понять. Отчего оно? То ли от того, что позволила себе настолько зависеть от этого парня, то ли от того, что сейчас поворотила назад, не разыскала Андрея, не попыталась вопреки всему его вернуть…
Света вернулась в машину с мокрыми ногами, холодная и решительная. И уже не останавливалась больше до самого своего дома.
В апатии, в каком-то растерянном оцепенении Света ходила по квартире, не находя себе места. Казалось, что и у нее внутри, и везде вокруг одна сплошная гулкая пустота. Надо было чем-то заняться, отвлечься. Она пошла на кухню, включила чайник. Села на табурет и огляделась. Здесь, на кухне, все напоминало об Андрее, все было сделано его руками. Света вспомнила казавшиеся ей забавными рассуждения Андрея о домашней магии, о неисчезающем тепле любимых рук. Она встала, подошла к стене и провела ладонью по шершавому тиснению обоев. И разом вдруг спало оцепенение, в ее душе что-то надорвалось, и, прижавшись всем телом к прохладной стене, она, наконец, заплакала.