Элизабет вовсе не намеревалась завязывать ссору, но, увидев его, решила атаковать первой, пока он не обрушился на нее со всей мощью: взгляд Андреаса явно не сулил ничего хорошего. На самом деле ей хотелось сказать: «Прости меня, я знаю, что ты в бешенстве, но, пожалуйста, попробуй поставить себя на мое место!» Но вслух Элизабет произнесла другое:
– Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть девушка! – Шок и боль вернулись в полной мере, подстегивая ее ярость и обиду. – Как ты мог? Как ты мог молчать о том, что у тебя есть подружка в Лондоне? А что, если бы я согласилась поехать с тобой? Куда бы ты девал Аманду – спрятал в шкафу? Или ты надеялся, что мы никогда не встретимся?
– Просто невероятно.
– Ты обходишься с людьми так, словно они бесчувственные куклы! Но это ты бесчувственная кукла, ты, Андреас!
– И ты еще осмеливаешься поучать меня, как следует обходиться с людьми? Не спеши чувствовать моральное превосходство. Погоди, давай я напомню тебе: ты лгунья, а возможно, и мошенница! – И это были еще мягкие слова, которые Андреас мог употребить в этой ситуации.
Он никогда не был столь подло обманут и проклинал себя, что клюнул на эту наживку. Он же с самого начала чувствовал, что дело нечисто. В присутствии Джеймса он худо-бедно себя контролировал, но теперь ничто не препятствует воздать этой змее по заслугам. И ей не удастся сбить его с толку вопросами, которые не имеют ни малейшего отношения к делу.
– Ты спал с ней, а одновременно собирался соблазнить меня?
Андреас помрачнел еще больше. В какой-то момент чувственное удовольствие от соблазнения растворилось в эмоциональной привязанности, и осознание этого сейчас привело его в ярость.
– Я не считаю нужным отвечать на эти вопросы.
– В таком случае и я не буду отвечать на твои, – бросила Элизабет.
Андреас не мог поверить, что это наглое создание со сложенными на груди руками – та скромная девушка, которая впервые появилась в доме Джеймса несколько месяцев назад. В доме своего отца. Не желая обнаруживать свои эмоции, он холодно подумал, что эта скромность ей бы сейчас не повредила.
– Ты приехала сюда под видом сиделки, чтобы прощупать почву, – протянул он холодным, размеренным тоном, который она никогда не выносила. – Хочешь сказать, тебе не нужно оправданий?
Неплохо, учитывая, сколько раз ты читала мне проповеди о моей якобы подозрительности.
– Я не лицемерила, если ты об этом, – сказала Элизабет, поникнув. Перед ней стоял тот, кого она любила, и было невыносимо слушать его жестокие и несправедливые слова.
– Ты притворилась тем, кем не являлась. Как я теперь могу верить, что ты та, за кого себя выдаешь? Может, ты просто однажды похозяйничала в чужих документах?