— Ну и что дальше?
— Ты конечно же думаешь, что у нас с Серегой был тривиальный, пошлый курортный роман?
— Да ничего я не думаю. Я знаю: этому чудаку крупно повезло с тобой. Кушай, набивай желудок, а голову не забивай!
Хорошо, что в темноте, при куцем свете фонарика на дохлых батарейках мы друг друга почти не видели. Не стыдно было откровенничать и уплетать дрянную кашу. Никита вовсе не спорил, но мне почему-то хотелось убеждать его, и я так распалилась, что выронила ложку:
— Пойми, это не важно, где найдешь свою любовь — на курорте, теннисном корте, в ресторане, в турпоходе…
— Да ясен пень!
— Нет, кому-то, может, и казалось, что наши отношения — легкая интрижка, просто секс. Но я-то знаю, что это не так. Встретила Серегу, и мир для меня перевернулся!.. Будто землетрясение приключилось. Понимаешь?
— Понимаю, — отозвался он, гремя крышкой от очередной обшариваемой кастрюли.
— Ведь это самое важное, самая большая удача в жизни — встретить свою любовь, правда?
— Угу, правда! — вторил обжора, обсасывая мозговую косточку, найденную в кастрюле. — Хочешь мяска?
Сбить меня с лирического пафоса ему тем не менее не удалось. Я все-таки выложила нашу с Сережкой историю любви, что называется, от Греции до наших дней. Тарелки опустели, мы составили их на пол, запили пшенку густым, тягучим киселем, отдававшим хлоркой. Парень использовал граненый стакан вместо пепельницы. Закурив, выпустил сигаретный дым из ноздрей и благодушно заключил:
— Короче, все ништяк: ваш четырехугольник элементарно делится на две равные части. Перетасуетесь, как короли и дамы в колоде, да создадите новые семьи.
— Спасибо на добром слове! Дай закурить.
— Пли-из. — Никита подал сигарету, чиркнул зажигалкой.
Вспышка пламени от зажигалки длится секунду, ну, может, две, но я при этом свете успела разглядеть, что у Никиты невероятно красивые, зеленоватые глаза. Куда там до их живого, переливчатого мерцания изумруду в печатке Владимира Ивановича!.. Прямой нос, чуткие, точеные ноздри, влажные губы. Волосы густые, как сноп колосьев спелой пшеницы, стрижка модная, полудлинная. Оказывается, Синев обалденно красив! Просто Парис!.. Как я раньше не замечала?.. Оставалось надеяться, что он не заметил моего нескромно-пристального взгляда.
— Ты сама, Катрин, не будь овцой. Чуешь, Лялька держит супруга на коротком поводке тем, что постоянно возбуждает в нем дух соперничества? Ревность — ахиллесова пята твоего Волкова. Если бы ты ему изменяла, да почаще, он бы тебя никогда не кинул.
— Сомневаюсь…
— Не стоит сомневаться, тут даже к дедушке Фрейду не ходи!