— Можешь издеваться надо мной сколько тебе угодно, но все это висело у меня камнем на шее с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Конечно, мы говорим о шедевре архитектуры, где каждый камень несет на себе печать истории. Но это не значит, что я хочу нести за него ответственность. Или жить в нем.
— Я родился в Крэнбруке, — напомнил он ей, — кстати, немного раньше тебя. Мой финансовый директор справится с оплатой счетов, продиктованных моими сентиментальными чувствами, а личный ассистент одобрит его действия.
— Мисс Вебб наслаждается жизнью в сельской местности? Или мне следовало назвать ее миссис Вебб?
— А это что-то меняет?
— Для меня — нет. Возможно, это важно для нее самой.
— Миссис Вебб. Она разведена, но…
— Мне незачем знать подробности, — сказала Клер, не желая слышать его «но».
— Жизнь в сельской местности ее не смущает. Ее смущает здешняя сантехника.
— Какая неженка, — пробормотала Клер.
— Пожалуй, я не буду передавать ей твои слова, — ответил Хэл.
У него прекрасный слух. В конечном итоге, прекрасно в нем все…
Проблема в ней. Точнее, в ее имени.
Она обернулась к Элли, но та была слишком увлечена наблюдением из окна, и ее совершенно не интересовал их разговор.
— И все же… — Клер постаралась ничем не выдать свое волнение, озвучивая главный вопрос. — Почему ты купил Крэнбрук-Парк?
Они как раз остановились на светофоре, и Хэл смог посмотреть ей в глаза.
— Потому что могу себе это позволить, — предположил он.
И улыбнулся.
Это была всего лишь милая улыбка, из-за которой образовались небольшие морщинки в уголках его губ, и еще из его глаз цвета индиго полился теплый свет. Но она почувствовала такой электрический разряд, пробежавший по всему ее телу от макушки до самых кончиков пальцев, словно ее пальцы очутились в розетке.
— Значит, дело в желании продемонстрировать свою власть, — сказала Клер, изо всех сил пытаясь проигнорировать сотрясающую все ее тело дрожь.
«Правило работы с Хэлом Нортом номер три: не говори ничего, что может вызвать его улыбку».
— Нет, дело в обещании, которое я дал в тот день, когда покинул Крэнбрук, — ответил он. Очевидно, воспоминания давались ему мучительно, потому что моментально смыли улыбку с его лица, а морщинки вокруг глаз стали скорее свидетельством испытываемой им боли, нежели признаком веселья.
— Правда? Ты поклялся, что вернешься домой богатый как Крез и отомстишь разорившемуся барону? Немного банальный поступок, тебе не кажется? — предположила Клер, пытаясь спровоцировать его.
— Любая драма банальна по сути, Клер.
И он был прав. Ее собственная личная драма была абсолютно банальна, но сейчас она ее совершенно не интересовала.