— Григорий Павлович, — зашептала она мне в самое ухо, — ребята закрыли, простите за самовольство, но, поверьте, так было нужно.
Я не стал придираться, тем более что у меня к ним было дело.
— Ребята, — сказал я. — С вами хочет поговорить мать Коки Марева.
— Зачем ей говорить с нами? — спросил Слава.
— А если она хочет? — возразила Света.
— Пусть говорит, — разрешил Валерик. И остальные поддержали его.
За Маревой пошла Наташа Щагина и пригласила её в читальный зал. Рядом с Наташей, высокой и круглолицей, Марева казалась совсем маленькой. Она вошла и стала оглядываться. Ребята поднялись со своих мест. Наташа пододвинула стул. Но Марева упорно не хотела садиться. Только после того, как Слава сказал: «Тогда и мы будем стоять», — она присела на краешек стула и вдруг снова заплакала. Ей хотели дать воды, но она отодвинула стакан и заговорила:
— Вот что я вам скажу, детки. Не справиться мне с ним. Муж в прошлый раз так отлупцевал его ремнём. И мне тоже досталось. А сейчас, если узнает, что Костенька тридцать пять рублей убытков за радио должен заплатить, он и вовсе забьёт его под пьяную руку. Простите вы его, детки! Вот библиотекарь ваш простил. — И ещё раз добавила: — Не справиться мне с ним. Пропадёт он!
Я посмотрел на ребят. Они сидели молча, сосредоточенно. Может быть, первый раз в жизни им приходилось решать судьбу человека. Пожилая женщина сказала про своего сына: «Пропадёт он!»
Затянувшееся молчание нарушила Анюта:
— Товарищ Марева! — сказала она вежливо. — Вы поймите: ребята старались, старались, а он…
— Была «Ракета» — нет «Ракеты», — вздохнул Валерик.
— Ну, простите, детки, — сказала мать Коки Марева и выпрямилась. Она оказалась вовсе уж не такой маленькой. — Я к вам по простоте своей пришла. Но раз вы такие беспощадные, учитесь себе. А моего всё равно из школы придётся брать.
— Пойдёт в вечернюю, — подбросил Петька Файнштейн. — Там легче спрашивают!
— Нет, не пойдёт, — неожиданно возразил Слава, вставая. — Во всяком случае, мы с ним поговорим. Тут ведь два разговора: один о деньгах, другой о человеке.
Вы знаете, я готов был расцеловать Славу. Но на меня в это время никто не обращал внимания.
— Я пойду разыщу Троктуса? — предложил Валерик.
— Не Троктуса, а Марева, — поправил Петька Файнштейн. — Вспомните, он на всех вечерах у радиолы музыку давал, а Васенька только вертелся да шумел.
— Не Марева, а Коку, — уточнил Слава. — Всё-таки большинство передач, плохо или хорошо, он провёл.
— Не Коку, а Костю, — добавила Света. И мать с признательностью посмотрел на рыженькую девочку, которая назвала её сына просто по имени.