Всё шло хорошо, пока кто-то не посоветовал мне спуститься до, самого низу и там перейти через двор на другую лестницу. На дворе было холодно, шёл дождь, и я не знал, где мне искать другую лестницу.
И тут-то неожиданно услышал:
— Ты что здесь?
Он узнал меня, парень из нашей школы!
— Ну, как там у вас? Кузьму Васильевича по-прежнему ребята боятся?
— Боятся, — сознался я. — А в школе плохо.
— Плохо? — встревожился Лёня.
Дождь противно барабанил по тёмному асфальту двора. Я уже успел основательно вымокнуть. Лёня подхватил меня под мышки, и мы попали в какой-то подвал, откуда несколько ступенек привели на узкую лестницу. Через минуту мы шли по ковровой дорожке. Со всех сторон сюда выходили двери с круглыми окошечками, иллюминаторами, как на морских пароходах. Двери в каюты были наглухо закрыты. А когда Лёня приоткрывал их, оттуда вырывался то шум симфонического оркестра, то голоса сестёр Федоровых, и даже — это в четыре-то часа дня — бой кремлёвских курантов. Но самое удивительное, что, когда открылась дверь в каюту № 5, я услышал… Я услышал голос, произносивший три, четыре, пять, шесть раз: «Здравствуй, дедушка!» Удивительно, как человек может поглупеть от неожиданности. Сначала я подумал, что это посадили в каюту Петьку, чтобы он меня передразнивал.
В комнате находилось несколько станков. У одного из них стоял молодой толстячок и смотрел, как коричневая лента бешено крутится на двух серебряных дисках. А из шкафа, который оказался гигантским репродуктором, неслось: «Здравствуй, дедушка!» Парень нажал кнопку, диски остановились, он отрезал от коричневой ленты порядочный кусок и зачем-то надел на шею. Он был весь увешан кусками лент.
— Этот Леон совсем замучил ребёнка, — сказал толстячок, пожимая мне руку, после того как Лёня представил меня: «Парень из нашей школы». А узнав, что я именно и есть тот замученный ребёнок, которого Леон Филиппович заставлял по десять раз повторять одну и ту же фразу, мой новый знакомый Оскар Щербатюк заразительно засмеялся:
— Ну, можешь наслаждаться. У вас с Диановым будет цикл передач.
— Ему нужно помочь, — решительно заявил Лёня, показывая на меня.
— Когда? — осведомился Щербатюк.
— До праздников. Как у вас планируется время?
— Вторник — институт, среда — институт, четверг — торжественное заседание, концерт, танцы, — перечислял Щербатюк.
— Вторник — институт, среда — институт, а вот четверг — воскресник в помощь школе и, если хорошо поработаем, танцы в школе, — поправил Лёня.
— Ты думаешь? — ещё сомневаясь, спросил Оскар.
— Уверен, — убеждённо заявил Лёня. — А теперь марш в студию — Леон Филиппович ждёт.