Фу, мерзость какая!
Но – чего не сделаешь ради сына!
Да, ее сын – Сигизмунд! А все бредни насчет анализа ДНК Магдалена оставила за границей сознания. Просто не пустила эту информацию внутрь.
Ее разум не желал принимать неправильную реальность. Еще тогда, в момент появления на свет этого… этого…
Магдалена помнила то ощущение огромного облегчения и счастья, когда после очередного приступа жуткой боли вдруг услышала плач родившегося человечка.
Человечка…
Она не обратила внимания на исказившееся лицо доктора, принявшего ребенка. И со счастливой улыбкой спросила:
– Кто у меня?
– Мальчик, – глухо произнес один из лучших акушеров-гинекологов Москвы Иосиф Львович Либман, который вел беременность Магдалены.
– Покажите мне его!
– Вам надо отдохнуть, а потом…
– Покажите мне его! Немедленно! Я ведь слышу, как он плачет! Плачет – значит, здоров!
– Не совсем так…
– Дайте мне сына!
И тогда Либман протянул ей завернутого в пеленку младенца…
И Магдалена закричала.
Закричала от ужаса.
Потому что в пеленке ворочалось, кряхтело и требовательно орало НЕЧТО. Ни ушей, ни бровей, ни глаз – на их месте какие-то щелки. А эта мерзкая чешуя!
И вот ЭТО девять месяцев сидело у нее в животе?!!
Разум зашатался и устремился к краю пропасти, за которой утробно булькало безумие. Потом пришла спасительная тьма – Магдалена потеряла сознание.
А когда очнулась – рядом стоял улыбающийся Венцеслав, с гордостью разглядывая лежащего у него на руках ребенка. Заметив открывшиеся глаза жены, ласково произнес:
– Спасибо тебе, родная! Я не ошибся в выборе супруги. Ты произвела на свет прекрасного сына!
– Я? – Магдалена наморщила лоб, вспоминая. Ведь что-то не так, что-то явно не так, там какой-то ужас с ребенком.
Но в этот момент раздалось негромкое покашливание. За спиной мужа Магдалена заметила Либмана. Тот делал ей какие-то знаки, указывая на ребенка и явно призывая молчать.
– Ну, не я же, – усмехнулся Венцеслав, укладывая ребенка рядом с матерью. – Хотя некоторое отношение к его появлению на свет я все-таки имею. Да, дорогая?
И он нежно поцеловал сначала щеку Магдалены, а затем – чистый лобик малыша.
Который смешно поморщился от прикосновения губ и зачмокал во сне.
Ангельски красивый малыш с чистой кожей и золотистыми завитками, выглядывавшими из-под кружевного чепчика.
И Магдалена поняла – то, что она видела недавно, всего лишь родовая горячка, бред. На самом деле вот этот ребенок – ее! Совершенный, каким и положено быть чистокровному потомку аристократов.
И всем сердцем, всем своим существом женщина мгновенно прикипела к этому мальчику. К Сигизмунду.