Финн пробыл в Нью-Йорке еще две недели. Он встретился со своим агентом и издателем, записал два интервью, но каждую свободную минуту проводил с Хоуп. Он все время был рядом, готовый подстроить свой график под нее, стремясь посвятить ей столько времени, сколько было возможно. Хоуп была поражена той скоростью, с какой развивались их отношения, хотя, надо признать, Финн вел себя по прежнему деликатно и ни разу не пытался остаться у нее на ночь. А Хоуп раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она твердила себе, что для Финна это не более чем очередное приключение, а с другой — ей хотелось верить, что это всерьез, и перестать мучить себя сомнениями. Он такой открытый, добрый, любящий, внимательный, им так хорошо вместе — устоять перед его обаянием было невозможно. Финн так трогательно старался ей угодить, делал все мыслимое и немыслимое, чтобы доставить ей удовольствие. Он дарил ей цветы, конфеты, книги. А Хоуп все больше позволяла себе плыть по течению эмоций, в которые он ее погружал. Спустя три недели непрерывного общения Финн вдруг сказал нечто такое, что повергло Хоуп в изумление. Как-то вечером они шли по парку Вашингтон-сквер, возвращаясь с долгой прогулки.
– Ты ведь понимаешь, как это называется? — спросил многозначительно Финн, заглядывая ей в глаза. Они только что говорили об искусстве Возрождения, о галерее Уффици во Флоренции, которую, как выяснилось, оба просто обожали и про которую Финн рассказал Хоуп много интересного. Он не уставал поражать Хоуп разнообразием интересов и разносторонних дарований и этим восхищал ее. Они во всех отношениях идеально подходили друг другу. Пожалуй, за всю свою жизнь Хоуп не встречала более интересного собеседника. И более внимательного. Вот уж действительно прекрасный принц, о котором мечтает всякая женщина. И он ее любит! Он хотел знать о ней все, расспрашивал обо всех ее желаниях и устремлениях и каждый раз удивлялся, как много у них общего. Он словно был ее отражением.
– Что именно? — переспросила Хоуп и улыбнулась. Сомнений не было: она в него тоже влюбилась, и это — спустя всего три недели знакомства! Никогда прежде с ней такого не случалось. Даже с Полом все было иначе. Роман с Финном развивался стремительно. — Что бы это ни было, оно чудесно. Мне угодить нетрудно. — У Хоуп было такое чувство, что, расскажи она кому нибудь об их отношениях — никто ее и не поймет, а скорее всего, ей скажут: «Опомнись, ты же не наивная девочка, не принимай скоропалительных решений». Она, впрочем, и сама была готова подождать, но в душе все же была убеждена, что Финн — тот человек, которому можно довериться. Она видит, что он за человек, видит, как он относится к ней и ко всему этому, в нем угадывается скрытая от посторонних глаз тонкая душевная организация, которая трогает ее до глубины сердца.