От прикосновения его языка кожу стало слегка саднить. А я, в легком шоке, не понимала, как он мог слизывать мою кровь. Это же противно!
- Ты такая сладкая, моя госпожа, - соблазнительным голосом прошептал японец. - Посиди вот так, ровно, я тебе горло забинтую.
- Кёске, а ты уверен, что ты не сумасшедший? - осторожно спросила я у него.
- Ну, все мы, в той или иной мере, ненормальные. И я не исключение. Только ты у меня идеальна, госпожа, - прошептал он, целуя в губы.
Странное ощущение от вкуса своей крови на языке заставило меня дернуться и разорвать этот странный поцелуй. Кёске, тихо засмеявшись, поднял меня на руки и куда-то понес.
- Мы куда? - испуганно его спросила, крепко обняв за шею.
- В спальню, ты еще поспишь, а я доделаю дела и присоединюсь к тебе. Надеюсь, сегодня в гости к нам больше никто не придет, - с сомнением произнес Кёске.
- А что? Ты еще кого-то держишь здесь? - нервно уточнила я.
- Нет, здесь больше никого точно нет, - заверил меня брюнет.
Вот только интонация мне очень не понравилась.
- А где есть? - спросила я на всякий случай.
- Ну, на планете есть. Но ты не волнуйся. Они не в нашем доме. И кстати, мы уже прилетели. Скоро приземляться будем. Ты пока отдохни, я за тобой приду. Хорошо, любимая? - спросил Кёске, как будто у меня было право выбора.
- Конечно, можешь не спешить, я до вечера абсолютно свободна.
- А что у тебя намечено на вечер, - напряженно спросил брюнет, аккуратно кладя меня на кровать.
Я же сняла, наконец, с глаз повязку, мило ему улыбнулась со словами:
- Пытать буду одного не в меру скрытного черноглазого врунишку.
- А, понятно, - с облегчением выдохнул японец и вышел за дверь.
Я же закуталась в одеяло и задумалась, что опять замышляет мой новоиспеченный муж. Такими темпами он скоро вдовцом станет, не выдержит сердце у меня таких переживаний.
А потом резко села, вспомнив, что этот маньяк-мясник вырезал глаза, а потом этими же руками нес меня! Подскочив к зеркалу, с удивлением отметила, что ночная сорочка, в которой я была все это время осталась абсолютно чистой. Следы крови только были на шее, и повязка слегка пропиталась ею.
- Вот ведь повелась, - с облегчением выдохнула я.
От сердца отлегло, что Кёске не может так спокойно рассуждать о том, что надо ему глаза пересадить чужого человека. И все это было разыграно исключительно для меня. Вошла в ванную комнату, и, включив воду, аккуратно стала стирать подтеки и следы засохшей крови.
- То же мне, нашелся психолог. Теперь точно заставлю линзы вставить, в отместку за обман, слышишь меня, Кёске? Конечно, слышишь и видишь, - обратилась я к невидимому мужу.