— Да. Ну и что?
— А то, что это неправда.
— Нет, правда!
— Ее поведение с вами нельзя назвать откровенно злым, я с вами согласен. Но вы ее не любили. Я скажу даже, что вы ее ненавидели. Это бросалось в глаза.
— Может быть, я ее особенно и не любила, — ответила Линда, — но когда человек умер, о нем так говорить нельзя. Память мертвых нужно уважать.
— Вы это, видимо, выучили в школе?
— Может быть.
— Когда кого-нибудь убивают, лучше говорить правду, чем чтить память покойного.
— Я так и думала, что вы скажите что-нибудь в этом роде!
— А как же иначе?.. Видите ли, мне совершенно необходимо узнать, кто убил Арлену Маршалл.
— А я хочу обо всем этом забыть, — совсем тихо произнесла она. Это слишком ужасно!
Он продолжал своим самым мягким голосом:
— Да. Только вы не можете забыть, не так ли?
— Ее наверняка убил какой-то сумасшедший.
— Я думаю, что это не совсем так…
Линда тяжело задышала.
— Вы говорите так, будто все знаете, — с трудом выговорила она.
— Может быть, я так говорю потому, что я действительно знаю.
Прошло несколько секунд.
— Дитя мое, — продолжал он. — Я знаю, что у вас большие трудности. Хотите ли вы довериться мне и позвольте мне вам помочь?
Она вскочила на ноги.
— Нет! — почти крикнула она. — У меня нет никаких трудностей и вы ничего не можете для меня сделать! И потом, я даже не знаю, о чем вы говорите!
— Я говорю о свечах! — тихо сказал он.
Ужас исказил лицо девушки.
— Я не хочу вас слушать! — закричала она. — Не хочу!
И, резко повернувшись к нему спиной, она побежала по тропинке.
Пуаро закачал головой. Лицо у него было строгое и взволнованное.
Инспектор Колгейт докладывал собранную им информацию внимательно слушающему его начальнику полиции.
— Мне кажется, сэр, — начал он, — что я напал на него совершенно сенсационное. Речь идет о состоянии миссис Маршалл. Я видел ее поверенных в делах, которых ее трагическая кончина крайне удивила, и мне кажется, что у меня есть в руках доказательство, что она действительно была жертвой шантажа. Вы помните, что старый Эрскин оставил ей пятьдесят тысяч фунтов? Ну так вот, от этих пятидесяти тысяч осталось только пятнадцать!
Уэстон присвистнул.
— Черт возьми! А куда делись остальные деньги?
— В этом и заключается самое интересное. Она постепенно, одну за другой, продавала свои ценные бумаги и каждый раз просила выплатить ей сумму наличными. Это значит, что каждый раз деньги попадали в руки кому-то, чье существование она старательно скрывала. Это прямое доказательство шантажа.
— Я придерживаюсь того же мнения, — сказал Уэстон. — И я добавлю, что шантажист находится здесь, в отеле. Другими словами, это один из трех мужчин, которых мы взяли на заметку. О них нет ничего нового?