– Деньги нужны, – честно сказал первый, постарше и повыше. Впрочем, тот, что помладше и помоложе, все равно был старше и выше меня.
Второй ничего не сказал, а просто схватил мой амулет, по случаю жары выглядывавший из ворота рубашки.
Вернее, попытался схватить. Не дотянулся на полсантиметра. И повторил попытку. С тем же результатом.
За то время, что он протягивал ко мне свою грязную пятерню, я успел бы не только отпрянуть, но и при желании сломать ему каждый палец отдельно.
Пусть скажет спасибо, что Шаман воспитал меня гуманистом. Да и пальцы у него грязные.
– Эй, ты… – не поняв в чем дело, обиженно протянул младший. Голос у него был густой и хрипатый.
– Деньги давай, – гнул свое старший, но, похоже, уже не так уверенно, как вначале. А для увеличения уверенности он достал нож. Лезвие сантиметров в восемь длиной не отбило у меня охоты повыделываться: он махал ножом, как косой, но острие всякий раз проскакивало в пяти миллиметрах от моего живота.
Младший смотрел как завороженный и ничего не предпринимал. Поэтому когда я забрал нож у старшего, то мелкому ничего не сделал.
– Кто вас послал? – спросил я большого. Он тупо смотрел на свой собственный нож в моей руке.
Пришлось вопрос повторить.
– Никто, – ответил чувак. И закрыл рот. Но язык я успел ему надрезать.
Он взвыл, схватился за рот рукой, однако в бега не ударился – то ли не желая получить нож в спину, то ли опасаясь за младшего.
– Кто вас послал? – спросил я теперь мелкого.
– У тебя телефон, – испуганно загудел он. – И деньги из кармана торчат.
– Но это же мой телефон, – укорил я обоих. – И мои деньги.
Братья – а они точно были братья – испуганно молчали.
Похоже, они говорят правду. Это не засада, а просто мое очередное разгильдяйство. Ефим как-то напомнил, что по этому поводу сказано в священных книгах. Если ты оставил кошелек на столе и его украли, то виноваты оба. Один – за то, что украл. Другой – за то, что ввел в искушение.
– Ладно, валите отсюда, – сказал я неудачливым налетчикам. И, чтоб не пугать, сложил нож. (Черт, вляпался в его кровь. Может, она со СПИДом?)
– Ну хоть сколько-то дай, – опять густо заныл младший. – Мы ж с тобой одной крови, – некстати вспомнил он киплинговского Маугли.
– Ага, – укорил я его. – Вот вы мне и собирались ее пустить.
Младший не стал отпираться. Поэтому я дал им тридцать рублей. И еще потому, что мне было неудобно за надрезанный язык старшего. Если б я знал, что это просто вокзальные гопники, я бы не стал этого делать.
Расставшись с новыми знакомыми (и выкинув складень в ливневую канализацию), я зашагал к Садовому кольцу.