- Если нет своей планеты, на что можно надеяться? Три шанса против одного, что люди там либо вымрут, либо опустятся ниже уровня аборигенов.
- И я так думаю, - согласился Лаберро. Ну, а если им удастся выжить, в чем я весьма сомневаюсь, желаю им удачи, - он помолчал. - Надеюсь, Сильвестро не подумает, что я в последний миг разжалоблюсь? Этого не случится. И если телеэкран будет еще работать, я получу немалое удовольствие, наблюдая, как суетятся муравьи вокруг своего муравейника.
- Три дня - срок немалый, - зевая, пробормотал Макс. Я, пожалуй, немного посплю.
Его разбудил голос телекомментатора. Лаберро смотрел передачу. На экране был зал космодрома в Нью-Хейвне. Длинная вереница молодых людей и девушек терпеливо ожидала своей очереди на посадку в международные корабли. Время от времени камера показывала, как стартует очередной корабль: вздымаясь, в дыму и пламени, он исчезал в сулящем спасение небе, Комментатор коротко, по-деловому, извещал о происходящем. Длинная очередь неторопливо продвигалась вперед. Камера метнулась в толпу: мужчины и женщины стояли неподвижно и молча следили за медленным шествием отобранных на посадку.
Лаберро переключил на другую программу. И там шла передача, посвященная текущим событиям. По-видимому, все станции в этот час всеобщего бедствия вели репортаж с мест. Показывали службу в церкви; звучала музыка тысячелетней давности, совершался еще более старинный спокойный обряд. Лица присутствуют щих были серьезны и сосредоточены.
Третья станция, которую включил Лаберро, вела передачу из музея Вейцмана. Здесь множество людей медленно переходили от одного экспоната к другому, прощаясь с шедеврами античности: вазами из Аттики, римской мозаикой, хрупкими японскими акварелями, На экране появилась самофракийская крылатая богиня победы, дважды погребенная и дважды восставшая из руин, второй раз - из руин Парижа. Ее торс, сильно поврежденный, но все еще прекрасный, заполнил весь экран.
Макс снова закрыл глаза и глубже уселся в кресле. Он дремал и, когда просыпался время от времени, видел, что Лаберро не отрывается от экрана: земной шар готовился встретить свой конец. Нарастающий темп эвакуации... Церкви, переполненные верующими... Работники коммунальных служб, спокойно выполняющие свои обычные обязанности... Мир пришел на последний неторопливый поклон к сокровищам своего прошлого... Десятки разных сцен, участники которых одинаково преисполнены смирением и стремятся к единой цели.
Лаберро смотрел на экран. А Макс, очнувшись от дремоты, смотрел на Лаберро.