Все в нас, как росток из зерна, прорастает из нашей животности. Гуманизм – из эмпатии, религиозность – из агрессии. Но в чем же приспособительный эволюционный смысл религии? Почему она возникла и закрепилась в результате социальной эволюции? Потому что, базируясь на агрессии как на фундаменте, позволяла объединять людей в большие надплеменные и надродовые макроблоки с целью противостояния другим макроблокам. Так работала внутривидовая – социальная и культурная – конкуренция. Потому что естественная любовь к «своим» – к семье и родичам – в больших стадах людей уже не срабатывает, поскольку эта любовь «короткодействующая». Так короткодействующие силы ядерного взаимодействия между протонами не могут сдерживать слишком большие ядра – «ручки не достают», чтобы обнять дальнюю частицу. И тогда дальнодействующие силы электростатического отталкивания разваливают рой частиц на два ядра.
С глаз долой – из сердца вон. Дальний родственник уже почти и не родственник. И потому для успешной конкуренции с другими «роями» нужна новая скрепляющая сила, более «дальнодействующая». Новый клей. Им и становится идеология. В донаучном мире идеология – это религия, то есть система взглядов на мир, которая объединяет людей не по признаку «эллина» и «иудея», а по принадлежности к разделяемой мировоззренческой картине. Поскольку эта искусственная любовь не вытекает напрямую из животной любви к родственникам (детям, родителям, братьям), она уже требует формализации, прописывания основных положений на бумаге и заучивания с проверками.
В семье крепкая любовь к родному оборачивается лютой ненавистью в чужому, который на родного покушается. То же самое и в религии – есть свои (их даже так и называют, используя семейную, более понятную терминологию – «братья по вере» или просто «братья»), а есть чужие. И объединившись на почве идеологии в одно как бы целое, в одну нацию или «семью народов», уже можно успешно противостоять ненавистью другим макроблокам.
Когда религии стали умирать, изгоняться из развитого социума, потому что их глупые картинки уже не соответствовали техногенной сложности социума, но при этом воевать еще было нужно, появились новые идеологии, типа национализма и марксизма, у которых ноги росли уже из нового мировоззренческого фундамента цивилизации – из науки. При этом все прочие «бубенцы», присущие религиям, они имели. Включая, как ни парадоксально, ненаучность. Потому как они лишь выглядели научными на фоне абсолютно мифологических прежних религий.
Но теперь, на излете демографического перехода и уж тем более после цивилизационного фазового перехода, когда население планеты количественно стабилизируется или даже уменьшится, об избыточности демографического ресурса речь не идет. Некем станет воевать. И не с кем. И не за что: научный потенциал с лихвой обеспечит базовые, и не только, потребности людей, как уже обеспечил их в развитых странах. Современный мир слишком сложен, чтобы подвергать его часть военной деструкции. В современном мире дешевле купить, чем завоевать: солдат слишком дорог. Воевать могут только в бедных странах, где человек стоит дешево, ибо ресурса этого там пока еще много. Но когда фазовый переход затронет и эти страны, войны станут нерентабельными. Как нерентабельными стали столетие назад империи: вскоре после того, как стоимость поддержания окраин в своей орбите стала превышать для метрополии прибыль от них, колонии стали отваливаться. Потому что держать их уже не было никакого смысла.