11 октября 1934 года Генрих Гиммлер выступал перед сотрудниками тайного государственного полицейского управления. Он использовал возможность, чтобы вновь напомнить о недавних событиях. Акцию, проведенную 30 июня 1934 года, он характеризовал как «тяжелейший день, который может выпасть на долю солдата». Поясняя эту мысль, он продолжал: «Мы были вынуждены стрелять в своих собственных товарищей, с которыми провели в борьбе за идеалы последние восемь или десять лет. Это самое тяжелое, с чем только может столкнуться человек». Однако Гиммлер полагал, что события «ночи длинных ножей» также стали «важным испытанием». Далее в своем выступлении Гиммлер пытался предстать перед сотрудниками гестапо в качестве строгого, но заботливого шефа. Когда из зала стали приходить неподписанные записки с вопросами, то он почти по-отечески произнес: «Если у вас будет желание встретиться, то мои двери всегда будут открыты. Вы можете приходить со служебными делами, которые касаются вас и ваших коллег. Вы можете приходить с персональными проблемами, если у вас личные неприятности или просто жмут ботинки… я даю вам честное слово, что помогу, или, по меньшей мере, дам добрый совет». В вопросах, которые касались деятельности гестапо, Гиммлер всегда пытался выступать в роли «благородного начальника». Например, он приложил немало усилий, чтобы выбить для тайной полиции дополнительные финансовые надбавки.
В своей речи Гиммлер не раз обрушивался с язвительной критикой на бюрократизм партийных инстанций, который не должен был быть характерен для работы гестапо. Он призывал своих подчиненных «работать с солдатской стремительностью». Кроме этого рейхсфюрер СС рисовал идеалистический образ тайной полиции, которая в его словах превращалась не в инструмент террора, а в некое предприятие бытового обслуживания, которому лишь в силу обстоятельств было поручено способствовать сохранению порядка в стране: «Народ должен быть уверен, что самым справедливым органом власти в новом государстве является тайная государственная полиция… Народ должен знать о нашей деятельности, хотя это очень сложно сделать, не нарушая государственную тайну. Народ должен знать, что в тайной государственной полиции работают абсолютно честные, добрые и человечные люди». После этого Гиммлер рекомендовал сотрудникам гестапо вести себя с посетителями «вежливо и человеколюбиво». Они не должны были кричать. По задумке Гиммлера, немцы должны были видеть в сотрудниках гестапо «помощников», а не «диктаторов». Завершающие фразы выступления Гиммлера более подобали производственному собранию, но никак не встрече с подчиненными из тайной полиции. Он призывал их использовать последующие месяцы, чтобы «укреплять товарищеский дух» и «достигать добровольного и радостного освобождения в труде». Кроме этого Гиммлер обещал сократить рабочий день сотрудникам гестапо на один час! В исключительных случаях им мог быть предоставлен свободный день.