Когда Эддисон было девять лет, она в очередной раз убежала из дому. У нее не было для этого особых причин. Она просто надеялась, что где-то есть место, где люди читают книги, вместо того чтобы смотреть мыльные оперы, где мама не завивает часами волосы, не красит ногти и не делает то же самое с твоими волосами и ногтями, хотя тебе это не нравится.
В тот раз она, вместо того чтобы направиться к шоссе, побежала в лес у подножия гор. Ветки хлестали ее по лицу, колючки ежевики цеплялись за одежду.
Наконец она выбралась на открытое место. И обнаружила прямо перед собой пуму.
Большая кошка отвела назад уши и зарычала.
Сердце Эддисон бешено заколотилось. Она много знала о пумах. Они быстры, непредсказуемы, красивы, умны и очень опасны.
«Беги!» – подсказывали ей все инстинкты, но, к счастью, разум им не подчинился. Проявить слабость означало бы подписать себе смертный приговор. Поэтому она, несмотря на весь свой страх, продолжила стоять не шелохнувшись.
Время словно остановилось. Это избитое выражение, но как еще можно описать ситуацию, когда хищник и жертва оказываются лицом к лицу?
Через несколько секунд, которые показались девочке вечностью, большая кошка повернулась и убежала прочь.
Сейчас, почти двадцать лет спустя, Эддисон не зря вспомнила тот случай. Джейкоб Уайлд направлялся к ней. Он выглядел не менее опасно, чем хищный зверь.
Несколько минут назад он так пристально за ней наблюдал, что ей было не по себе. Его братья разговаривали с ним. Судя по тому, что они время от времени поглядывали на нее, разговор был о ней.
Она ждала, когда Трейвис и Калеб представят ей своего брата, когда он улыбнется или, по крайней мере, кивнет ей.
Время шло, но ничего не происходило. Бездействие Джейкоба сбивало ее с толку и одновременно раздражало.
Неужели он ждет, что она сделает первый шаг?
В конце концов она решила, что в этом нет ничего плохого, улыбнулась ему и подняла бокал, словно говоря: «Привет, Джейк, меня зовут Эддисон. Хотя я не уверена, что мы сможем вести вместе дела, нам следует познакомиться и поговорить ради ваших братьев».
Неожиданно все изменилось.
Его черты напряглись, губы сжались в тонкую линию. Ей было знакомо это выражение лица. Она его ненавидела. Так на нее смотрели мужчины, которые ее хотели. Она стала объектом мужского внимания с тех пор, как у нее выросла грудь.
«Девочка моя, – говорила ей мать, – ты нравишься мальчикам. Разве это не замечательно?»
Эддисон не видела в этом ничего замечательного. Уже тогда ей хотелось, чтобы мужчины обращали внимание на ее ум, а не на внешность.