Глядя на мерцающее, слегка светящееся русло реки так, словно оно вело в наше странное будущее, Бобби сказал:
— Они пробили дыру в реальности. Может быть, такая дыра не зарастает сама по себе.
— И что это значит?
— То, что значит, — ответил он.
— Загадочно.
— Припадочно.
При чем тут «припадочно»? А, кажется, понял. Да, возможно, его объяснение было загадочным, но, по крайней мере, за него можно было зацепиться. Только знакомая мысль позволила бы нам не сойти с ума. Так своевременно принятое лекарство избавляет больного от припадка эпилепсии.
Если, конечно, Бобби не насмехался над моей доставшейся в наследство от отца любовью к метафорам. В таком случае Бобби выбрал это слово исключительно для рифмы.
Я не доставил ему удовольствия и не попросил объяснения.
— По-твоему, они не знали про остаточное действие?
— Ты имеешь в виду умников, которые корпели над этим проектом?
— Ага. Людей, которые сначала создали его, а потом разрушили. Если это было остаточное действие, они бы снесли здесь все до основания и залили развалины несколькими тысячами тонн бетона. Ни за что не оставили бы этот кошмар дуракам вроде нас с тобой.
Он пожал плечами:
— Может, эффект проявился, когда они давно ушли отсюда.
— А может, все это нам померещилось, — промолвил я.
— Сразу обоим?
— Такое бывает.
— Одинаковые галлюцинации?
Подходящего ответа у меня не было, поэтому я сказал:
— Припадочно.
— Упадочно.
Я отказывался верить в это.
— Если «Загадочный поезд» был проектом путешествия во времени, то он не имел никакого отношения к работе моей матери.
— Ну и что?
— А то. Если он не имел отношения к ма, почему кто-то оставил мне эту бейсболку в яйцевидной комнате? Почему в другую ночь он оставил ее фото в воздухонепроницаемой камере? Почему сегодня кто-то засунул пропуск Лиланда Делакруа под «дворник» и послал нас сюда?
— Ты настоящая машина для задавания вопросов.
Бобби допил свой «Хайникен», и я засунул наши пустые бутылки в сумку-холодильник.
— Может быть, мы не знаем и половины того, что считаем известным, — сказал Бобби.
— Например?
— Может быть, в Уиверне все пошло наперекосяк из-за лабораторий генной инженерии, и причиной этого кавардака были теории твоей ма, как мы думали до сих пор. А может быть, и нет.
— Ты хочешь сказать, что наш мир уничтожила не моя мать?
— Ну, брат, мы можем быть уверены, что она приложила к этому руку. Как-никак она была здесь не последним человеком.
— Спасибо.
— С другой стороны, она могла быть виноватой в этом лишь частично, причем вполне возможно, что на ее долю пришлась меньшая часть.
Мой отец месяц назад умер от рака, причем, как я подозревал, рака не слишком естественного происхождения. После его смерти я нашел записки, в которых рассказывалось об Орсоне, об экспериментах по повышению интеллекта животных и сбежавшем ретровирусе, выведенном моей матерью.