Мой собеседник снял очки, некоторое время смотрел на них, а потом неожиданно произнес в камеру:
— Что ж, друзья, с вами были Закария Майнце и ваш Ларри Кинг. Всем — доброй ночи.
В студии погас основной свет и я расслабленно выдохнул: все-таки в формате один-на-один вести беседу с известной акулой пера перед многомиллионной аудиторией — та еще работка. По спине текла тонкая струйка пота и наступила необыкновенная слабость, будто перетаскал пять тонн цемента в мешках.
— Думаю, вы сумели понравится зрителям. Они любят все необычное. Не вызывающее, а просто необычное, что помогает добиться успеха. Понимаете? — Кинг уже освободился от микрофона и встал.
— Не знаю, Ларри, я в этом не разбираюсь. Но мне было приятно с вами поговорить. Вы хорошо спрашивали.
— Это моя работа, Зак. Надеюсь, мы еще увидимся?
— Если Forbes не выбросит меня из своего списка — обязательно.
— О десяти миллионах вы говорили…
— Завтра вы их получите. Пусть ваши распорядители свяжутся с моим Лондонским офисом и отправят реквизиты фонда.
На выходе из студии меня настиг звонок:
— Алле! Слушаю!
— Ты был неподражаем, — Серый давился от смеха. — "Я бы не стал увязывать так явно одно с другим", — процитировал он. — Я плачу! Скупые мужские слезы, каждая размером с полновесный дайм, текут по моим небритым щекам, я размазываю их кулачком по морде и снова плачу!
— Да ну тебя!
— Приезжай, есть что обсудить. В аэропорте тебя встретят. Только сообщи, в каком.
В каждое мое посещение Луисвилла в нем что-то менялось. И этот раз не стал исключением — Серый переехал из старого офиса в только что отстроенный Snail Building.
Об этом мне сообщила Оссия О'Лири, ожидавшая меня в присланной машине. Она выглядела несколько бледноватой на мой вкус, но, скорее всего, это так отражался тусклый свет от ее светлой ирландской кожи.
— Я видела вас в шоу Кинга, мистер Майнце! — заявила она, едва машина тронулась с места. — Это было необыкновенно. Мне всегда казалось, что в Европе у людей очень консервативный взгляд на мир. Оказывается, я ошибалась!
Ее глаза отражали летящие навстречу огни фонарей, стоящих вдоль дороги, а волосы, обрамлявшие ухоженное лицо, слегка дрожали под напором воздуха снаружи, пробившегося сквозь приоткрытую тонкую щель в окне.
— Мы, кажется, договаривались обращаться друг к другу по имени?
Она зачем-то открыла и закрыла сумочку, лежавшую на коленях.
— Разве? Я не помню.
— Я помню. Я настаиваю. Помню так ясно, словно произошло это вчера. Я вам предложил, а вы не стали отказываться.
— Хорошо… Зак, доверимся вашей памяти, — она смущенно улыбнулась.