Я сам, даже после какой-никакой подготовки, оказавшись здесь, понял, что буду выглядеть белой вороной в глазах окружающих, пока не свыкнусь с их образом жизни. Думаю, это знал и Павлов, заставивший нас вживаться в американскую жизнь целый год на ферме Сэма Батта.
Точно так же выглядело бы большинство из того, что снималось в Союзе — глупо и нелепо.
Представив американизированные картины Гайдая, я вообще расстроился. Здесь они вполне могли бы сойти за сюр, вызванный употреблением тяжелых наркотиков и остались бы непонятыми никогда. Слишком эти фильмы были советскими, слишком много в них было из другой реальности. Получалось, что тотальная голливудизация советского кино не может пойти на пользу. И не грозит ему никогда.
— Вот видишь, — довольно хмыкнул Серый, правильно расценив мое молчание.
— "Пираты двадцатого века"?
— Ты хочешь, чтобы мастера из Голливуда, создатели концепции боевика, взяли в обработку третьесортный по местным меркам сценарий? Ну, не знаю. Может и возьмут, только смотреть его будут в том лишь случае, если герои будут американцами. Однако я платить за такое точно не стану. Не торопись, не нужно пытаться успеть все сразу. Я уверен, что Зельц свое дело знает. Он два месяца изводил меня своим видением и убедил, что сможет вытянуть проблему. Сейчас он создал четыре независимые продюсерские компании в Калифорнии и стал довольно известен среди киношников. Денег на это уходит без счету, но, думаю, оно того стоит. Кроме тех фильмов, что я назвал, он еще делает несколько по американским сценариям — вполне себе нейтральным. Про говорящую собаку, про каких-то зомби, ну и еще кое-что, я признаться не слежу пристально — у тех фильмов небольшие бюджеты в пределах пятнадцати миллионов, для массы, для галочки сойдет.
— А у "Зорь"?
— А у "Зорь" — девяносто. Хорошее кино получилось. Я смотрел смонтированный, но не озвученный вариант. Трогательно. Ты прилетай на премьеру в Нью-Йорк. Хочешь — по приглашению, а можешь ко мне приехать, будет копия и… насладишься.
— Обязательно буду, — пообещал я.
— И походи по Лондону пешком — за полгода, что ты торчал в Азии, многое поменялось.
Он положил трубку.
А я последовал совету, накинул макинтош и, прихватив Тома, пошел смотреть на обещанные изменения.
Я ожидал всего, чего угодно вплоть красных растяжек над Оксфорд-стрит, но ничего подобного не наблюдалось. Красными были только привычные телефонные будки, автобусы и здоровенные тумбы-почтовые ящики.
Изменения оказались на афишах.
Театральные труппы из Киева, Воронежа, Ленинграда, оркестры разных филармоний, балет, опера, цирк, оперетта — все более-менее значимые подмостки Лондона обязательно ждали в гости советских артистов. Но выглядело все это как-то не привычно, чего-то не хватало.