Элеонора. Скоро он испугается. Я об этом позабочусь.
Себастьян. Наступает самый приятный для меня момент, приходит страх.
Входит Фредерик.
Фредерик. В конце концов, мне нравится этот снег. Он немного густоват, но это даже поэтично.
Элеонора. У вас очень взволнованный вид, милый Фредерик. А с недавнего времени и очень довольный.
Фредерик. Не могу не согласиться.
Элеонора. Вы посвистываете сквозь зубы, глядите на всех с какой-то иронией, радуетесь снегу.
Фредерик. Снегопад когда-нибудь кончится. И тогда…
Элеонора. И тогда вы уедете. Так что ваше веселье кажется несколько неуместным…
Фредерик. Почему? Ведь со мной уедете вы.
Себастьян. О юность, нескромная юность…
На балконе, никем не замеченный, появляется Гуго.
Элеонора. Дорогой мой, напоминаю вам: я замужем.
Фредерик. Дорогой друг, напоминаю вам, нет.
Себастьян. Что с вами?
Фредерик (с ученым видом). Брак действителен лишь в том случае, когда заключающие его лица свободны. Постольку, поскольку Гуго перед богом и людьми является мужем Офелии, вы — свободны. Я увезу вас с собой. Гуго — хороший парень, и я ничего никому не скажу. Вместо двоеженца и тюремщика у него будет вид несчастного брошенного мужа.
Себастьян (ошеломленно). Это еще что за история? Вы наслушались бредней Офелии?
Фредерик. Я верю семейным фотографиям, дорогой Себастьян. Они плохо спрятаны.
Элеонора. Вы сумасшедший.
Фредерик. Элеонора, вы пали жертвой Гуго. К тому же это случилось в особенном, свойственном Фальсенам скандальном духе. Я увезу вас с собой.
Себастьян. Очаровательный план. Где вы живете в Стокгольме?
Фредерик. На бульваре Копенгагена. А в чем дело?
Себастьян. Ненавижу этот квартал. А так как я повсюду следую за сестрой…
Фредерик. Полагаю, это будет излишним.
Себастьян. Однако такова воля нашей матери.
Элеонора. Сейчас не время смеяться. Так вы думаете, милый мой сыщик, что Гуго пожмет вам руку, извинится и даст мне уехать?
Фредерик. Думаю, у него нет выбора: его молчание — залог моего.
Себастьян. Ну вот… мы и попали в затруднительное положение. Решительно, Офелия слишком много разговаривает.
Фредерик. Все к лучшему. Наше двусмысленное положение становится утомительным. Завтра я поговорю с Гуго.
Элеонора. Вы этого не сделаете.
Фредерик. Почему же?
Элеонора. Если вы будете говорить с Гуго, я не скажу с вами больше ни слова. Да вы меня просто не услышите: вы умрете.
Фредерик. Послушайте, Элеонора, мы живем в двадцатом веке. В вашем доме все совершенно забыли об этом.
Элеонора. Здесь мы живем в том веке, одежды которого носим. Вы могли бы это уже понять. Говорю вам, Гуго убьет вас. А если он вас не убьет, то я не скажу с вами больше ни слова. Вы меня поняли? (Выходит.)