Сегодня мы выступаем из Милана неизвестно куда.
Гольдберг (прусская Силезия), 17 апреля. Мы прошли Тироль, Баварию и Саксонию; теперь мы в Гольдберге, в прусской Силезии: предместье, 800 домов, 3 церкви, больница, школа и 5300 жителей — таков Гольдберг, лежащий на реке Каубах. Окрестности прелестны. Здесь именно к итальянской королевской гвардии должна присоединиться дивизия Пино, целиком составленная из итальянцев, затем дивизии Бруссье и Дельзона, в которые, за время их долгой стоянки в Италии, поступали все новобранцы из итальянских департаментов, присоединившихся к Франции, наконец, полки Нарбони и Марранези и бригада легкой кавалерии под начальством генерала Виллата.
Все эти войска, включая сюда артиллерию, саперов, соединенный обоз и проч., образуют итальянский контингент, который составит всего один корпус под командой герцога д’Абрантес (Жюно).
Наш поход казался нам блестящей и приятной военной прогулкой. Добродушное, терпеливое, флегматичное, культурное население всюду принимало нас ласково; и несмотря на свое утомление слишком частыми визитами французской армии, оно не потеряло своего природного добродушия, и столь же гостеприимно, как и раньше.
Подчиненные деятельно помогают своему начальству. Так поддерживается равновесие между высшими и низшими чинами нашей армии. Благородная дисциплинированность наших войск увеличивает почтение, внимательность и восхищение населения, среди которого мы останавливаемся на отдых.
На этом походе царит радость и веселье; итальянским войскам присуще в высшей мере самолюбие, рождающее чувство собственного достоинства, соревнование и храбрость. Не зная, куда их ведут, солдаты знают зато, что идут они в защиту справедливости; им даже неинтересно разузнавать, куда именно их отправляют.
Правда, у нас, как и во всех армиях, есть люди неразумные и необразованные, которые на все взирают невежественным и недоверчивым оком и делят мир на две половины: счастливую, где растет виноградная лоза, и совсем безрадостную, где нельзя получить вина. Слыша в начале каждой войны, что они должны нанести последний удар колеблющемуся могуществу Англии, солдаты, в конце концов, смешали с Англией все существующие державы. Они судят о расстоянии, которое их от нее отделяет, по числу переходов, которые уже несколько лет они совершают с одного конца Европы на другой, и все же никак не могут добраться до цели всех своих усилий — до этой пресловутой страны; она постоянно от них ускользает. Одни своими безыскусственными и грубоватыми рассказами, своим философским и воинственным видом учат других стоицизму, учат презирать страдания, лишения, самую смерть: они не знают другого божества, кроме своего повелителя, другого разума, кроме силы, другой страсти, кроме стремления к славе.