А.П. Думаю, очень крупные политические деятели претендуют на управление историей в целом, то есть, одновременно, идёт прогнозирование и управление.
Ш.А.
Никогда это не получится ни у кого.
А.П. У Сталина не получилось?
Ш.А.
У Сталина получалось, но мера была чрезвычайная.
А.П. За формулами ведь нет количества тех или иных жертв. Значит, у него была способность, о которой мы говорим.
Ш.А.
Безусловно, была. И не знаю, когда-либо будет ещё такая страна в мире, в которой столько романтизма. Когда поднимали флаг на лодке, у меня мурашки по коже. Почему? Любой чувствовал, что ты - микромодель страны. Ты и флаг! Тебе оказано огромное доверие, ты - частичка, которой доверяют. Тогда говорили: тебе доверяют, делай танк, торпеду. Сроки давали, в которые должен сделать. И в хорошем, и в плохом смысле был романтизм.
Да, плохое было. Но и хорошего навалом. Тепла людского. Когда я уехал в Ленинград, кто обязан был меня обучать, стипендию давать? Тогда, в шестидесятых годах, в столовых чай и хлеб были бесплатны. А если сейчас мальчик какой-нибудь с гор туда поедет, что с ним станет? Я на это не могу глаза закрыть и забыть.
Почему русский Иван должен был всё это для меня делать? И когда у меня встречи с детьми, я говорю, что я расплачиваюсь с русской профессурой, которая меня ещё и уговаривала учиться. Я на занятия не ходил, меня спрашивали: почему? Отвечал: неинтересно. Мне говорили: тебе это пригодится. А я: что значит пригодится? Я ведь не беру с собой бульдозер. Может, пригодится. Кто это должен был слушать мои капризы? Это было. И теперь я отдаю. Задача отдавать то, что можешь.
Говорят, внутри нас есть ещё кто-то: астральный, духовный мудрец. Тебе бывает трудно, поскольку ты телесный. Но ещё внутри есть ты. И ты должен повторить про себя и вслух: иду. И "тот незабвенный, который со всеми идёт, кто идёт". Другие не думают, что ты идёшь на Эверест. Но ты идёшь на Эверест! Тебя кусают маленькие собачки, трудно, но идёшь. Ты не должен отвлекаться. После первого перевала кто-то, кто кусал, пожалеет. После второго ещё пожалеет. Не пожалеет, так просто подумаешь, что тебя пожалели. Ты должен идти. Кто идёт, тот всегда пройдёт. Такая идеология была в расцвете моей молодости. И я не могу ей ни при каких обстоятельствах изменить. И мне дорог русский Иван, который говорит не "дай прикурить", а "дай огонька". Вот от счастья проваливаюсь! Эта такая искренность! И кто это у меня отберёт? Я хочу успеть отдать. Мне дорого, что дети сказали: пусть он у нас здесь останется.
Сюда приезжал - я был тогда ещё молодой - Дмитрий Ростовцев, русский профессор, ректор Кораблестроительного института, и наш председатель Госсовета сказал ему: я выполню любую вашу просьбу. А он: "Никто не мучил меня так, как ваш Шамиль. Но никого я так не люблю, как его. Если хотите сделать мне, ему сделайте". Забуду я это? Нет! То время - время классное!