Он окинул ее быстрым взглядом, и глаза их встретились.
— Разве это имеет какое-нибудь значение? — спросил он.
— Для меня это имеет большое значение…
Тэб первый опустил глаза.
— Не могли бы вы мне помочь, господин Тэб? Не в том деле, о котором мы только что говорили…
— Я готов помочь вам и в этом деле.
— Я верю вам. Но сейчас, как это ни странно, я не нуждаюсь в помощи… Дело, о котором я хочу просить вас, более личного свойства. Помните, вы говорили мне о своем друге?
— О Рексе? — удивленно спросил Тэб.
— Да… Ведь он уехал в Неаполь, не правда ли? Я получила от него письмо с парохода…
— Бедный мальчик! Вероятно, он просит у вас фотографию с автографом?
— Больше того. Господин Лендер делает мне великую честь: он просит моей руки… Я не хочу вам показывать его письмо, это было бы нехорошо с моей стороны… Он просил меня поместить ответ в «Мегафоне». Он написал, что у него в Лондоне есть доверенное лицо, которое перешлет его по беспроволочному телеграфу… Я думала…
— Вы подумали, что я являюсь этим доверенным лицом? Нет, я ничего не знаю об этом…
Мисс Эрдферн облегченно вздохнула.
— Вы поместите ответ в газете? — спросил он.
— Я уже послала его в «Мегафон»… Если он вас интересует — вот он… — Она подошла к письменному столу, взяла лист бумаги и подала его Тэбу.
Рекс, то, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я никогда не дам другого ответа.
— Мне довольно часто приходилось получать подобные письма. Часто я на них даже не отвечала… Зная только то, что господин Лендер — ваш друг, не думаю, чтобы я ответила… Но племянник господина Трэнсмира имеет право требовать к себе некоторого внимания.
— Бедный мальчик! Сегодня утром я получил от него телеграмму: он доволен путешествием.
Тэб взял шляпу. Прощаясь с мисс Эрдферн, он сказал:
— Надеюсь, вы все же расскажете мне когда-нибудь «другую историю»? Разумеется, если пожелаете… Я должен предупредить вас: полиция может легко обнаружить, кто была неизвестная дама, посещавшая Трэнсмира… Верьте мне, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам…
Она схватила его руку обеими руками и воскликнула:
— В течение двенадцати лет я жила под страшным гнетом, под гнетом, созданным моим честолюбием!.. И если полиция теперь заподозрит меня по той причине, что я внезапно покинула сцену…
— По этой причине вы покинули сцену?
— По одной из двух причин, — неохотно ответила она.
Уже стоя на пороге, Тэб задал ей давно мучивший его вопрос:
— Вероятно, вам известно, что находилось в потайном ящике, имитирующем кирпич?
— Я знаю лишь то, что там были документы, написанные на китайском языке.