Но Айварс Марисович этих нововведений на дух не переносил, на полном серьезе утверждал, что с новыми ЭВМ он работать не в состоянии, сразу теряет способность анализировать данные. Понятно, что ни один человек на станции (да что там на станции, во всей солнечной системе) ни на секунду не мог предположить, что академик Гипслис потеряет хоть каплю своего дарования, если его пересадить с любимого «Гроботрона» (когда Айварс Марисович не слышал, эту рухлядь все только так и называли), например, на БЭСМ-2250. Но вот на результатах работы подобная пересадка могла отразиться очень сильно, причем именно в худшую сторону. Так что, приходилось мириться с его чудачествами. Программист Володя Соснин, которому приходилось обслуживать раритетную ЭВМ, шутил, что после того, как академик Гипслис покинет станцию, то сам Володя в тот же день улетит на Землю — устраиваться на работу в Московский Политехнический Музей. Утверждал, что такого специалиста по электронно-вычислительному старью, которым он стал, в музее примут с величайшим энтузиазмом. Коллеги-программисты смеялись, качали головами, но сходились на том, что так, скорее всего, и будет.
Вот и выходит, что если академику Гипслису для того, чтобы поверить в свой талант нужно использовать старую ЭВМ — пусть использует. Если кому-то для того, чтобы ощутить себя смелым, нужно повесить на бок оружие — пусть повесит оружие. Главное, чтобы такие люди не пытались переделать мир под себя, не пытались усадить за «Гроботроны» и заставить всюду таскаться с пистолетами всех остальных. Айварс Марисович, кстати, никого из своих сотрудников обсчитываться и моделировать на «Роботроне» не заставлял. В общем, как бы сказал отец: "В каждой избушке свои побрякушки".
Хотя, для родного мира Валерки вопрос об оружии был просто странным, ведь там гражданским лицам его иметь не полагалось. Да и зачем? Понятно, для чего оно военным или милиционерам. А инженеру-то или пилоту транспортного космолёта пистолет для чего? Ну, бывает ещё "традиционное оружие". У них на базе такое было у радиоастронома Павла Александровича Черкеса, потомственного яицкого, то есть уральского казака. Сабля и кинжал. Он их всегда цеплял на пояс, когда надевал парадную казачью одежду, а надевал он её либо по большим праздникам, либо когда "собирался на круг". Время от времени казаки, работающие на всех орбитальных станциях системы Плутон-Харон, устраивали общее собрание, это у них и называлось кругом.
Бывало ещё наградное оружие. У одного из врачей станции Пётра Петровича Колбина был именной пистолет, с серебряной пластинкой на рукоятке, на которой было выгравировано, кому и за что его вручили. А вручили его генерал-майору медицинской службы, начальнику хирургического отделения московского военного госпиталя имени Бурденко при выходе в отставку. Став гражданским человеком, Пётр Петрович решил перебраться к единственному сыну, а младший Пётр Петрович прочно обосновался на краю Солнечной системы, вел очень важные исследования, программа которых была рассчитана минимум ещё на год. Вот и пришлось отставному генералу забраться в далекую даль и занять должность врача. Насколько слышал Валерка, его самого резкая смена обстановки только порадовала. А уж как порадовались остальные врачи станции, заполучив возможность поработать вместе с известнейшим хирургом, ребята знали абсолютно достоверно от подружки Нинки, мама которой как раз врачом и была.