— Это окончательное решение? — на всякий случай уточнил Игорь.
— Ещё пока нет, но навряд ли оно изменится. Мы можем рассчитывать только на себя, — констатировал полковник.
— На себя, значит — на себя. Мы — русские.
— Оставьте у адъютанта номер своего комбраса. В какой гостинице вас искать, если вдруг не сработает визирование?
— Не в какой. Присылайте вестового в восьмую городскую школу.
— Неужели не осталось свободных номеров? — удивился Городов.
— Не знаю. Но это сейчас меня не интересует. Я пришел в Беловодск не один, а с отрядом. Я отвечаю за этих ребят и не оставлю их одних, пока ситуация не нормализуется.
— Понятно. Что ж, буду знать, где в случае чего вас искать.
Полковник поднялся из кресла, Игорь сделал то же самое.
— До свидания, Мурманцев, — произнес Городов, протягивая юноше руку. — До скорой встречи.
"Тагэре для Арции, а не Арция для Тагэре!"
Герцог Шарль Тагэре, регент Арции.
(В.Камша. "Кровь заката")
«Добытчики» вернулись в школу где-то через полчаса — шумные, довольные и с большим свертком, который тащили вместе в две руки: один справа, другой слева. В свертке оказался болотный плащ-дождевик, под которым могло укрыться, наверное, с полдюжины Никит и не меньше четырех Валерок. Фигуру Робика при накинутом капюшоне он скрывал от макушки до пят, причем разглядеть вокабулятор можно было только при очень большом старании. Заставив андроида слегка ссутулиться, ребята добились того, что он стал выглядеть совершенно неподозрительно по причине своего откровенно комичного вида. Можно было не сомневаться, что каждый встречный обратит на него внимание, подумает про себя: "вот чудак-то", и двинется дальше по своим делам.
К дождевику прилагались резиновые сапоги, тоже болотные, в развернутом виде доходившие Робику чуть ли не до середины бёдер, но их полагалось носить подвернутыми до колен. Покупка была совсем не лишней, поскольку прежняя институтская обувь андроида за время похода по лесу изрядно пострадала.
Валерку, правда, кольнула совесть.
— Сильно потретился? — спросил он у Серёжки.
— Фигня, — беззаботно махнул рукой мальчишка. Беззаботность эта показалась Валерке несколько наигранной, но заняться «потрошением» малолетнего сорванца он не посмел. Одно дело младшему брату в голове "гайки подворачивать" — хоть и двоюродный, но всё-таки братишка, родственник. А Серёжка на попытки его повоспитывать вполне может обидеться, ощетиниться: "ты мне кто такой" и будет на это в полном праве. И толку никакого, и друга потерять можно запросто, а очень не хотелось: за эти несколько дней Валерка крепко привязался к никогда неунывающему шкету. Не так, конечно, как Никита, но все равно — крепко.