— А что там, в ущелье?
— Точно не знаю. Какая-то дверь. Дверь в мир, в который вас хочет привести Дорога. В мир, в котором вы нужны.
— А что будет, если мы пройдем туда?
— И этого я не знаю. Может быть, поможете кому-то, может — помешаете. Может быть, приобретете новых друзей, а может — потеряете старых. Все что я могу сказать — вы нужны там. Так считает Дорога.
— А… Дорога приведет меня к родителям, если у старого дуба я поверну в ущелье?
— И этого я не знаю. Есть только один способ узнать. Ты знаешь сам, какой…
Козленок начал таять, превращаться в обычный бесформенный и блеклый солнечный зайчик…
— Погоди!
— Зачем? — Козленок ненадолго прекратил растворяться. — Я уже сказал тебе все, что хотел сказать. Решать должен ты сам. Ты сам должен понять, чего ты хочешь. А я могу только пожелать тебе удачи и сказать: "До встречи!.."
Через минуту Солнечный Козленок полностью исчез — последними растворились в темноте его иронически наклоненные рожки.
Вышедшего из темноты и опустившегося рядом с ней у костра мужчину Анна-Селена увидеть никак не ожидала.
— Олаф, как ты здесь очутился?
— Не знаю, — воспитатель слегка пожал плечами. — Ты же помнишь, я всегда без особого почтения относился к точным наукам. То, что людям и так понятно, в физике описывается трехэтажными формулами. А уж если понять непросто — то в формулах разберутся только гении.
— Но это — ты?
— А кто же еще? Сплю вот и вижу тебя во сне…
— Но я-то не сплю, я — настоящая, — возмутилась Анна-Селена.
— А я какой? — немного обиделся Олаф. — Если я сплю, это не значит, что я перестаю быть настоящим. Главное в человеке все-таки не телесная оболочка, а личность.
— Значит, во сне можно попасть в иные миры?
— Во сне много чего можно. Помнишь, я рассказывал тебе про сэра Альбина Вэйлера, как он во сне придумал числа-квартернионы.
— Помню, — кивнула девочка, — мы это и по истории науки в школе проходили.
— Вот видишь… Есть еще один известный случай, правда, в литературе — отставной майор фон Краузе во сне задумал свой роман «Куб», который принес ему мировую славу и Билоневскую премию по литературе…
— Ладно, если ты настоящий, то расскажи, как там дома.
— Дома? Да ничего, только Алек очень переживает, что ты пропала…
— Ага, так я поверила… Он меня больше чем Тони безиндой дразнил…
Олаф снова пожал плечами.
— По настоящему свое отношение к чему-то узнаешь только тогда, когда исправить ничего уже нельзя. Ведь почему Алек так тебя дразнил?
— Почему?
— Потому что был уверен, что с тобой ничего не может случиться. Тебя ведь в Вест-Федерации ждало неплохое будущее для безинды, а если бы ты уехала за границу, то отсутствие у тебя индекса вообще бы не имело никакого значения. А теперь он очень переживает, что вел себя с тобою так грубо…