– Фон Виде отступает после разгрома под Орешком назад в Копорье. С ним около полутора сотен кнехтов. В самом городке ещё сотня, не более. – Ильич показал указкой маршрут движения немцев.
– Откуда знаете про тевтонцев? – Тихим голосом спросил князь.
– Человечек у меня там. Донесения с купцами регулярно шлёт. – Ответил Сбыслав.
– А надёжный?
– Покуда не обманывал. Рыцарь тот, у него в доме гостил. – Якунович не стал рассказывать, что в письме родственник жены умолял пристроить его в Новгороде, так как вынужден был жить всё это время в землянке, отдав дом оккупантам.
– Понятно. А давно сеча под Орешком была? – Александр приподнялся с лавки, но вставать не стал.
– Три дня назд. Пять сотен немцев посекли, полон изрядный захватили, в Ладогу ведут. – Поведал Пахом.
– Выбить орденцев из Копорья можно, только и вы должны мне помочь. Соберёте ополчение?
– С этим, княже, хуже. Если б город пришлось оборонять, тогда без вопросов. Встали бы все, а так … Охочих людей мало наберётся. Посадник на нашей стороне, но Строган … Гнида недобитая, народ мутит, всё под немца лечь желает. Человек сто наберём, не больше. – Гарвюша поправил кошелёк на поясе. – Если что, заплатим.
– Беда ваша бояре в том, что у семи нянек дитя без глазу. Готовте ополченцев, снаряжайте обоз, через два дня выступаем. – Князь поёрзал и вскочил с лавки, направляясь к двери. Новгородцы сделали вид, что ничего не произошло.
После совещания у Александра, бояр пригласил к себе Яков, где подробно обсудили набор продовольствия и денежную компенсацию за поход. Крытый возок выехал из ворот кремля уже под вечер.
– Сбыслав, ты не в курсе, кто о Псковских вотчинах всё знает? – Ильич разливал из фляжки полюбившийся друзьям коньяк.
– Михайло Сытинич. Он земельку возле Тёплого озера лет пять назад приобрёл. Да только не впрок. Говорил я ему тогда …. Не послушался, борти поставил, а теперь немец его мёд жрёт.
– Ага, помню, всё жаловался, что жена ругает. Купчей даже по голове била, что печатка свинцовая отлетела, до сих пор найти не могут. – Гаврюша захихикал.
– Что, прямо по голове? – Удивился Пахом.
-Ну, может, по голове всего разок, но печать потеряли точно. Любушка у него не только вумная, как вдарит, мало не покажется.
– Ты-то откуда про жену Михайлы знаешь? – Якунович уставился на своего друга.
– Знаю. Мы ж с детства соседями были. – Левая щека Гаврилы Алексича сделалась пунцовой, как двадцать пять лет назад, когда Гаврюша пытался неудачно ухаживать за Любушкой.
– А тебе какой интерес в Псковских землях? – Сбыслав обратился к Ильичу.