Глава 10.
Цена предательства
– Возничим проверить колёса! – Трюггви объезжал возки, выстроившиеся в колонну.
Богемцы кряхтя слезали с телег, дёргали рукой за ободы колёс, шёпотом проклиная дотошного датчанина, искоса поглядывая на охранников. Попробуй не выполнить распоряжения, вмиг отведаешь подковы на каблуке, чёрного как смоль сапога.
– Доложить о поломках!
– Колёса и оси целы, упряжь в порядке, – послышалось с первого возка, после чего ответ повторился по цепочке.
Так повторялось каждое утро. Беньямин пробовал как-то поговорить со мной, что такие меры предосторожности излишни, но не найдя понимания, просто махнул рукой. Сетуя на тысячи испытаний, доставшихся его соплеменникам, утреннюю экзекуцию он считал наименьшим из них. Зато, ни одна повозка не развалилась, а поддерживаемый порядок во время движения был идеален. Купеческий поезд не растягивался, ехал как вагончики за паровозом, с одинаковым интервалом между телегами.
Девятнадцатого апреля мы оказались на широкой дороге, ведущей в Краков. И больше всего бросалось в глаза отсутствие деревьев. Лесов в трёх верстах от города не было вовсе, даже захудалого кустарника не найти. Беньямин показал рукой в сторону реки и сказал: – Когда-то здесь росли яблони.
– Ты думаешь, кочевникам было дело до цветущего сада?
– Но ведь красиво же было. Зачем красоту рубить?
– Стой! – Заорал Трюггви. – Телеги в круг!
– Да сколько можно, до города три версты. – Иудей схватился за тюки, удерживая товар от падения. Возок стал круто заворачивать вправо.
– Всем оружаться!
Навстречу скакал датчанин с красным флажком в руке. Это был разведчик, двигавшийся перед караваном в полверсте от головной телеги. В его сумке были три флажка: красный, означавший серьёзную опасность, жёлтый, говоривший о вооружённых путниках, и зелёный. Последний цвет сигнализировал о простых путешественниках.
Полусотня лёгкой конницы Конрада Мазовецкого перегородила дорогу, практически окружив наши возки. За ней уже отчётливо были видны спешащие пехотинцы, числом около сотни, а на холме в шестистах метрах от нас красовалась пятёрка рыцарей.
Всё оказалось сложнее, чем я думал. Когда Конрад занял полуразрушенный Краков, то первым делом князь стал заботиться о доходах области. А в Величках, рядом с которыми мы проезжали, как раз находились соляные копи, одни из крупнейших в Европе. Отряд, посланный на их охрану, и столкнулся с нами. На краковский престол метил пятнадцатилетний князь Болеслав, прозванный спустя время Стыдливым[63], но мало обладать правом. После событий под Легницей только Конрад Мазовецкий имел боеспособную дружину, насчитавшую полторы тысячи человек. Выждав удобный момент, а может и по особой договорённости с монголами, он принял бразды правления на себя.