Остро стояла проблема вооружения моего отряда, в предстоящих действиях контактное боевое столкновение я исключал. Воевать хотелось дистанционно, вооружать бойцов огнестрельным оружием не рискнул, максимум, на что был готов, приволочь короткую пушку. Картечный залп погоды не сделает, но как оружие последнего шанса, могло пригодиться. Пусковую трубу 'Шмеля', утонувшую у причала, как ни старался, так и не нашёл. Прицел приказал долго жить. Дно песчаное, течение сильное, может и унесло, а может, водяной спёр. Как-то в разговоре со мной Савелиий посетовал на меткую стрельбу конных лучников и на мои возражения о навесной стрельбе из лука по площадям ответил:
– Алексий, в колчане помещается до двадцати пяти стрел, редкий лучник имеет запасной колчан. Пять, может семь стрел срезени, остальные на бронь. В бою больше стрел не пустить, рука устаёт, меткости не будет. Лицо и шея у нас открыты, обидно, если в бою с последней сотней парней положим из-за этого.
– Спасибо за информацию, сотник, только если в броню закутаться, подвижности лишишься. А насчёт защиты от метких стрелков, что-нибудь придумаю, может, буратины* на стены поставим, может ещё чего, не переживай. ( Буратины – сленговое название макета туловища человека)*
Купец, следуя традиции, прибыл под вечер. Некорректное поведение настоятеля церкви меня возмутило. – Дарёному коню в зубы не глядят. Вообще больше ничего не получат, раз такое свинство. – Про себя добавил несколько выражений покрепче. Если приказ князя можно было понять: скорее всего, разведка донесла о подготовке вторжения, то действия духовной власти иначе как рэкет, назвать было нельзя. Мой компаньон остался без денег, как разрулить ситуацию с настоятелем, даже не представлял. Согласно 'Уставов' Владимира I и Ярослава Мудрого, всё, что связано с оккультной символикой попадает под церковный суд, врачи кстати, тоже. В чужой монастырь лезть со своим уставом было, по меньшей мере, глупо, если не опасно. Надо подсобить купцу таким образом, чтобы сам был с прибылью и его не обидеть.
– Пахом Ильич, пригласите меня посетить Новгород, никогда там не был. Если есть место на ладье, мог бы прихватить с собой немного товара на продажу. Условия прежние, треть – Ваша. Что скажите на это? – Ильич доедал остатки торта и чуть не подавился. – Кхе, кхе, место найду, сколько ладья позволит. Приглашаю тебя, Лексей, дом мой посмотришь, с семьёй познакомлю. Дочка у меня мастерица, шить шибко любит. Как говорить научилась, так и не выпускает из рук иголку с ниткой. Платья по каким-то лекалам шьёт. – Новгородец как-то хитро посмотрел на меня, поёрзал на стуле и отпил глоток чая. Услышать подобную фразу тут, в тринадцатом веке, это невероятно. Девочка, работающая с лекалом должна как минимум знать таблицу умножения, представлять приближенную развёртку на плоскости объёмной человеческой фигуры. – Ильич, только честно ответь, ты знаешь, что такое лекало? – Пауза в разговоре затянулась, собравшись с силами, Пахом рассказал, что дочь являлась во сне, показывала платье и упоминала про лекало дяди Лексея.