Потому что, как ни крути, Люк Бардел был самым настоящим жуликом. Может, всех остальных и ослепила его неземная аура святости, но Рэчел — не все. Она явилась за головой Люка, и никто не мог заставить ее воспринимать его иначе, как воплощенное зло.
Все до единого в той огромной комнате показались ей в равной степени преданными своему лидеру, от Старейшин до весьма странного вида мужчины, приятеля Люка, Кальвина. Если ее тайный сторонник и присутствовал здесь, выделить его из общей массы она бы не рискнула.
Рэчел не помнила, что ей снилось, но само по себе это ничего не значило. Она не относилась к числу тех, кто обращает большое внимание на сны, может быть, потому, что если после них и оставалось что-то, то главным образом ощущение тревоги и беспокойства. Судя по тому, как закрутились вокруг нее простыни, прошлая ночь не стала исключением. И неудивительно. Здесь витала смерть. Она чувствовала ее в сухом воздухе, чувствовала влажной от пота кожей.
Для нее был приготовлен новый хлопчатобумажный комплект, на этот раз бледно-голубого цвета, который шел ей чуть больше, чем тот зеленый, что предлагали раньше. Но Рэчел все равно пренебрегла им, а когда вышла из душа — в джинсах и свободной ситцевой рубашке, — он уже исчез с изножья кровати. Дверь была чуть приоткрыта — очевидно, стул, который она сунула под ручку, роль щеколды выполнял плохо.
В коридоре никого не было. Организм настоятельно требовал кофеина, и она продала бы душу дьяволу за чашку кофе, черного и крепкого. Интересно, счел бы Люк Бардел такую цену слишком высокой?
Шанс получить ответ представился незамедлительно.
— Ищете завтрак?
Ни в самом вопросе, ни в мягком тоне голоса не было ничего зловещего. Не понравилось лишь то, как он совершенно неожиданно материализовался в пустом коридоре, но ради возможности получить кофе можно и полюбезничать.
Рэчел остановилась, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.
— Полагаю, надеяться на кофе — это чересчур? — спросила она. — Или у вас здесь кофеин разрешен?
— Мы пьем зерновой напиток, вполне бодрящий.
— Мне бы следовало догадаться, — с недовольной ноткой заметила она. — Вам известно, что, когда люди лишены кофеина, они становятся раздражительными и неприятными?
— Какая знаменательная для вас перемена, — пробормотал он, не моргнув.
— И у них ужасно болит голова, — добавила Рэчел.
— Если у вас заболит, дайте знать, и мы вас исцелим.
От одной этой мысли ей стало не по себе.
— Нет, благодарю. Я сама могу о себе позаботиться.
— Но разве не лучше принимать помощь от других?
— Не особенно, — отозвалась Рэчел.