— Идиотка, — сказала Рэчел вслух и, углубившись в гущу леса, сбросила скорость до черепашьей.
Высившиеся вокруг старые, больные деревья окрашивали пейзаж в мрачные тона, столь непохожие на залитые солнцем, яркие, веселые ландшафты Нью-Мехико. Два других столь же отличных одно от другого места трудно было представить. Может быть, ключ к загадочной натуре Люка Бардела в том, что болотная душа попала в пустынный климат.
Она прозевала бы дом, если б ехала чуть быстрее, если б не искала место, где можно развернуться. Дом был очень старый, и лес уже вел на него наступление, отвоевывал некогда захваченную человеком землю. Вьющиеся растения ползли вверх по деревянной обшивке, бородатый мох свисал занавесками с окружающих участок огромных деревьев. Наверное, когда-то стены были выкрашены, но краска давным-давно облупилась, и все окна зияли пустыми прямоугольниками — стекла были разбиты хулиганами, упражнявшимися в метании камней.
Самый обычный дом, заброшенный, посреди заболоченного леса. И все же она остановилась возле заросшей травой дорожки, выключила мотор, и холодный кондиционированный воздух, устало содрогнувшись, умер. Стоило открыть дверцу, как влажный зной ворвался в салон, укутывая ее душным одеялом. Наверное, останавливаться не стоило, но она ничего не могла с собой поделать.
Рэчел знала, кому принадлежал дом. Знала, кого нашли повешенной в покосившемся сарае. Знала, кто умер в доме. Но, несмотря на обвинения Эстер, не знала, кто убил последнего хозяина.
Она приближалась к дому медленно, настороженно, пробираясь сквозь спутанные заросли. Джинсы неприятно липли к ногам, и даже свободная майка облепила тело. Несмотря на жару, ее пробирали дрожь, холод и страх. Но она шла и шла дальше.
Передней двери уже давно не было. Похоже, кто-то выбил ее много лет назад. Возможно, полиция, когда приехала расследовать еще одно самоубийство. Быть может, это сделал сам Джексон Бардел, когда искал ублюдка странствующего проповедника, с которым его оставили.
Внутри, где до сих пор ощущался дух смерти, было темно и пахло плесенью и гниющими растениями. Даже в лучшие времена этот дом, наверное, был мрачным и действовал угнетающе, сейчас же он походил на древнее лесное чудовище, проглатывающее всех, кто по недомыслию подойдет слишком близко.
В доме было много маленьких комнатушек, по большей части пустых, если не считать хлама и мусора. Самая большая комната располагалась в конце узкого коридора, и тусклый свет из разбитого окна освещал запятнанный пол.
Она замерла, уставившись на это пятно, мгновенно поняв, откуда оно взялось и чья кровь утекла через истертые доски. Джексон Бардел умер здесь, либо от своей руки, либо от руки неродного сына, с которым жил.