— Мы здесь останемся, — сказал Тузар, бледнея от волнения, вызванного тем, что впервые получил право говорить.
Землю делили долго, до поздней ночи...
Рано утром Зарема прислала за Муратом Тузара. Встревоженный и взволнованный, Гагаев поспешил к Тотикоевым. Зарема ждала его во дворе. Увидев ее похудевшее, осунувшееся лицо, воспаленные глаза, тонкие руки, нервно теребящие платок пальцы, Мурат весь напрягся, душа завопила от обиды: куда девалась легкая жизнерадостная козочка, что порхала по горным кручам?! Гневно сверкнув глазами, она сказала:
— Извини, что побеспокоила тебя, но к кому, как не к другу Таймураза, мне обратиться со своим горем?!
Выяснилось, что у Заремы нет никаких прав, что она вроде и не вдова брата Тотикоевых. Это ей напрямик высказал Батырбек. Он не гнал ее, он говорил, что она может остаться с любым его братом и даже с ним, и будет жить в доме Тотикоевых, питаться, но чтобы у нее не было никаких претензий в будущем ни на имущество, ни на богатство Тотикоевых: никаких прав ни она, ни ее будущий ребенок не имеют, о земле и говорить нечего. Никакие просьбы, никакие увещевания не могли усовестить Батырбека и его братьев, когда речь зашла о выделении земли Зареме. Нет и нет! Таков был единодушный ответ. Искать защиту? У кого? У Бога? У царя? Где найти ту дорогу, которая приведет к ним? И Зарема решила обратиться к единственно известной ей власти — к нихасу.
— Но женщинам не разрешается говорить на нихасе, — напомнила она. — Так ты, Мурат, друг моего мужа, не откажешься быть моим глашатаем?..
Зарема не посмела приблизиться к старикам и остановилась метрах в тридцати от них. По аулу разнеслась весть, что старики будут рассматривать какую-то просьбу женщины, но никто не знал, кто эта женщина и в чем суть вопроса. Тем не менее на нихасе собралось немало горцев. Зарема в траурном темном платке, в платье до пят из грубого материала застыла в отдалении, смущая горцев своим присутствием. Люди узнали ее и с интересом поглядывали на Батырбека: они поняли, что тяжба связана с Тотикоевыми. Батырбек ни разу не повернул головы в сторону этой женщины, что так нагло явилась в их дом и объявила себя женой его брата, а теперь пожаловалась старикам на тех, кто приютил ее, кто кормит. У нее нет ни совести, ни чувства благодарности. Где были глаза у Таймураза, когда он рисковал жизнью, похищая ее? Батырбек не позволил никому из братьев прийти на нихас, и когда Дзабо, занявший место Асланбека, спросил, почему нет других Тотикоевых, он заявил:
— Я старший среди них и по праву представляю здесь нашу фамилию. Я готов выслушать ваше мнение, почтенные.