— Где это видано, чтобы за воду отрабатывали на картофеле? — возмущался Дзабо. — Мельница — с зерном или без зерна — все равно крутится. Не ты, Батырбек, а река приводит жернова в движение. Горцы всегда бесплатно пользовались мельницей, чьей бы она ни была!
— Неверно, почтенный Дзабо, ой неверно, — поднял в знак протеста ладонь Батырбек. — В долине тоже осетины живут и бесплатно в свою мельницу никого не пускают. Она не с неба к нам свалилась. Целый день я с братьями трудился. И жернова привезли мы издалека. Могли бы мы этот день и на картофеле поработать? Могли. Много выкопали бы. Но мы мельницу строили. И кому она нужна — пусть и нам ущерб восполнит. А то одни Тотикоевы в накладе остаются. Тот же Ирбек мог бы и с нами на реке целый день провозиться. Но его не было на строительстве мельницы,— пусть теперь картофель покопает. И не обижайте меня, почтенные, ведь я на пользу всем, обществу потрудился. Строй каждый из вас мельницу, сколько дней бы потерял — пока жернова привез, пока стены ставил, пока механизм прилаживал... От стольких хлопот вас освободили мы, Тотикоевы, но и вы должны что-то сделать для нас!
Горцы внимали ему с удивлением. Впервые они слышали такие речи. Человек откровенно мелочится, но убежден, что он прав.
— Скажи, сын Алыксандра, — возмутился Хамат, — тебе кто эти мысли внушил? Асланбек и Алыксандр не были скаредными. Никогда не требовали в ответ на добрые дела исходить потом на чужом поле!
— И опять я вынужден открыть вам глаза, почтенные, — ничуть не гневаясь и не смущаясь, заявил Батырбек. — Я приведу два-три факта. Дзабо, не твой ли сын Ирбек целый месяц за нашей отарой бегал, когда заболел Васо и Асланбек попросил подменить его? Ты не спрашивал, почему он не посылает кого-либо из своих. Ирбек тебе самому нужен был на участке, но ты направил его в горы. Почему? Да потому, что Асланбек за несколько дней до этого разрешил тебе отвести желобок воды от своего огорода к твоему.
— Но я же послал Ирбека не потому, что Асланбек потребовал такую плату за воду! — замахал руками Дзабо.
— А почему? — настырно спросил Батырбек.
— Ну... — замялся старик. — Асланбек попросил меня... Вот и...
— И я прошу, — пожал плечами Батырбек, — только не после того, как уважу твою просьбу, а заранее. Чтобы знали твои, какую взамен услугу потребую...
— Не так нам завещали жить наши предки! — закричал Хамат.
— И тебе, уважаемый Кетоев, я могу кое-что напомнить. Когда лошадь вам нужна бывала, Асланбек всегда охотно давал.
— Давал, — согласился Хамат.
— И каждый раз Тотырбек выполнял его просьбы, — напомнил Батырбек, — то сена в аул доставить, то дров нарубить. Все это так, будто бы попутно. Отправляется Тотырбек в лес заготовить себе дрова, а Асланбек просит: заодно и нам поруби, и нам привези... Вот тебе лошадь для этой работы... И Тотырбек выполнял эти просьбы. Как же иначе? В другой раз не попросишь лошадь — совесть не позволит. И ты, Хамат, и ты, Иналык, не роптали... Ко мне пришлете Тотырбека, я тоже не откажу, дам лошадь, но не буду ждать случая, а напрямик скажу, что в ответ жду, какой услуги... Знать сразу будешь, какова плата за просьбу. Только и разница... А кто-нибудь из вас когда-нибудь просил Тотикоевых сделать что-то для вас в лесу или в огороде? Хотя бы и попутно? Нет! А почему? Не задумывались? Поразмыслите — поймете, вы умные старики. Я не желаю ждать повода обратиться к вам со встречной просьбой, — повторил Батырбек, — сразу буду называть плату за услуги!