— Это даже не твоя машина, — заметила я. — Ты угнал её со стоянки торгового центра.
— Дело принципа, — хмыкнул Финн. — Это «мерседес». Нельзя блевать на «мерседес».
Мы сидели примерно в пятидесяти метрах от коттеджа вне зоны действия камер наблюдения или домовой сигнализации. Помимо вечеринки на улице почти ничего не происходило. Несколько человек вернулись с работы и снова ушли — ужинать в кафе. Из пикапа вылезла группа детей в футбольной форме. Люди несли домой продукты. Обычная пригородная рутина.
Ровно в шесть свет на крыльце Донована Кейна зажегся. Похоже, детектив согласен на мои условия. Или по крайней мере хочет, чтобы я поверила, что он согласился. Вокруг дома я не заметила никакой подозрительной активности. Никаких копов в кустах, никаких притворяющихся затюканными местными жителями детективов в гражданском, никаких затаившихся в неприметном микроавтобусе спецназовцев. Но это не значит, что Кейн не поджидает внутри с десятком самых продажных копов Эшленда.
Когда загорелся свет, мы с Финном выехали из пригорода. Убили время, поедая острые фахитос, соленые кукурузные чипсы и кусочки сальсы в «Пепе», одном из местных мексиканских ресторанов. Вернулись сразу после восьми и последние три часа наблюдали за домом Кейна.
— Я по-прежнему не могу поверить, что он зажег свет на крыльце, — сказал Финн, ерзая на водительском сидении. — Должно быть, он настолько же безумен и безрассуден как мы.
— Или же знает, что в этом деле точно не все на виду, и хочет докопаться до сути, — возразила я.
— Знаешь, ты же можешь войти прямиком в ловушку. Кейн может поджидать там с ружьем, готовый послать тебя прямиком в ад.
— Может, но не думаю, что станет, — отозвалась я. — Включив свет, он дал мне слово. А такие, как Донован Кейн, слов на ветер не бросают.
Финн фыркнул:
— Ага, это значит, что ты поймешь, какой он искусный лжец, когда будешь, подбирая свои кишки, харкать кровью на пол его гостиной.
Я наклонилась вперед и сквозь стекла очков посмотрела на дом. Уже минуло одиннадцать, и день давно сменился ночью. Улица была бы окутана тьмой и покровом тишины, если бы в доме с разбитной тусовкой не горели все огни и не играла на полную громкость музыка. Кто-то там точно фанат «Лэнад скинад». Песня «Милый дом, Алабама» прозвучала уже столько раз, что мне хотелось ворваться на вечеринку, вырубить магнитофон и зарезать того, кто выбирал музыку.
Но орущий южный рок, теплый свет и гудение подогретой пивом толпы не доходили до стоящего на возвышении домика Кейна. Тени сгустились вокруг коттеджа, как растекающиеся лужи крови, посягая на веселую вечеринку.