Европейские демократические идеалы не оставляют места для еврейской identity — в этом вопросе сходились как правые, так и левые. Каждая идеология лелеяла свою мечту о похожести и единстве, о мире без различий, будь то фашистская универсальная identity или же растворение всех identities. Как в кривом зеркале, обладающем в то же время своей глубокой внутренней логикой, в мечте о таком мире нацистский тоталитаризм перекликается с утопическим универсализмом. Оба они отражают наследие европейской культуры, в которой демократия и identity противостоят друг другу и в которой нет места для существенных различий. Другими словами, европейская культура требует, чтобы самоидентификация в Европе была однородной — либо потому, что у всех должна быть одна и та же идентичность, либо потому, что ее не должно быть ни у кого В обоих этих мирах еврейской identity не оставапось места.
Первые приехавшие в Америку евреи привезли с собой взгляды, сформированные в Европе Возникшие в основном в среде выходцев из Германии (следующая большая волна эмигрантов, спасавшихся от погромов в России и Восточной Европе, начала прибывать в Америку в восьмидесятых годах XIX века), ранние еврейские движения были типично реформистскими. Они, как и на старом континенте, продолжали настаивать на том, что евреи — это не национальность, а религия В 1835 году конференция лидеров реформистско-движения заявила «Мы более не рассматриваем себя как нацию. Мы — религиозная община», а Ветхий Завет есть не более чем выражение «морального и философского развития соответствующих исторических периодов».
Однако по мере того, как евреи все больше становились американцами, они все больше были готовы выражать свою особую, еврейскую identity. Очень ясно это видно на примере тех документов, которые принимало движение реформистских евреев в разные периоды своего существования. В 1937 году то самое реформистское движение, которое не считало евреев нацией, провозгласило, что «иудаизм — это душа того, чьим телом является Израиль», и что в Палестине «мы видим воплощение обновленной жизни для многих из наших братьев». Они чувствовали себя обязанными помочь строительству еврейской Родины.
Еще через сорок лет интенсивной американизации, в 1976 году то же самое реформистское движение, которое вначале видело себя мостом к ассимиляции, начало демонстрировать свое критическое отношение к окружающей культуре и желание отдалиться от нее: «Получающая все большее распространение угроза свободе и духовная пустота значительной части западной культуры заставляют нас предпочесть ценностям нашего общества вечные и непреходящие ценности иудаизма». Что же касается Израиля, то реформистское движение объявило о своей вечной связи «с этой землей и возрожденным еврейским государством».