Я продолжал просматривать материалы. Почти все газеты сообщали одно и то же. Выводы технической экспертизы были весьма убедительны, но в них содержалось столько специальной терминологии, что разобраться при беглом чтении было очень трудно.
Я взглянул на Ялмара Нюмарка. Он походил на человека, демонстрирующего уникальную коллекцию старых фотографий.
— Причину пожара установили? — спросил я.
Он кивнул:
— Нашли трещину в одном из резервуаров. Газ, который просачивался оттуда, был взрывоопасен, и вполне хватило бы искры от электрооборудования, чтобы произошел взрыв. К такому выводу пришла комиссия.
— Понятно. А на самом деле?
Он глядел на меня, как бы размышляя, сколь откровенен он может быть со мной.
— Вероятно, существует какое-то другое объяснение, раз вы собрали весь этот материал? — продолжал я.
Он кивнул.
— Странное это дело, Веум. Ты знаешь, я начал работать в уголовной полиции в 1945 году, и мне довелось участвовать в раскрытии многих преступлений — от обычных квартирных краж со взломом и до убийств, изнасилований и надругательств над детьми, — лицо его помрачнело. — Чего я только не насмотрелся. Работа полицейского всегда связана с теневыми сторонами жизни. Когда по двенадцать часов в сутки, если считать и сверхурочную работу, ежедневно копаешься в человеческих несчастьях, то чувства постепенно притупляются. Я видел женщин, которых избивали каждый божий день на протяжении тридцати лет, грудных детей, убитых ударом головы о стенку, отвратительных вертихвосток, много лет обманывавших своих покладистых мужей, чье терпение, однако, в один прекрасный день лопалось, и дело кончалось тем, что подобную дамочку находили на полу с ножом в сердце. Видел спившихся толстух, попавшихся на краже пива прямо с грузовиков. Устрашающих габаритов проституток, обирающих соломенных вдовцов: один сеанс — и нет недельного заработка. Полный комплект, Веум. Изнасилованные шестнадцатилетние девушки, которые, прорыдав всю ночь напролет, уже никогда, наверное, не захотят иметь дело с мужчиной. Четырнадцатилетний угонщик, который, налетев на телеграфный столб, так и остался сидеть за рулем, зажатый обломками. Но из всех дел, что мне довелось вести, самое страшное — пожар на «Павлине».
— Но почему?
— Потому что мы так и не докопались до истины, и я знаю это. А для полицейского нет ничего хуже нераскрытых дел.
— Но…
— И потому, — прервал он меня, — что правила игры здесь проявились слишком уж откровенно. В Йерене, к примеру, арестовали какого-то несчастного пьяницу, осудили на полгода, а Хагбарт Хеллебюст от правосудия ускользнул.