Конрад Фанебюст стоял несколько в стороне, его внимание явно привлекало большое блюдо с закусками и длинная сервировочная вилка. Я направился прямо к нему, он удивленно поднял на меня глаза. Лицо выражало легкое удивление, сервировочная вилка с куском ростбифа, насаженным на ее два острых зубца, так и повисла в воздухе.
На дипломатические разговоры меня уже не хватило, и я выложил напрямик:
— Ты солгал мне, что Харальд Ульвен мертв.
— Что? — Он бледнел у меня на глазах. — Ты нашел его?
— Нашел. — Теперь я смотрел ему прямо в глаза не отрываясь, а его взгляд скользнул куда-то за мое плечо и потом выше, дальше. — Но в семьдесят первом Юхан Верзила, Юхан Ульсен был убит, а не Харальд Ульвен. И сделали это вы вдвоем с Ульвеном.
Он еще больше побледнел.
— Послушай, Веум, если ты пришел сюда…
— Конечно, я пришел сюда не для того, чтобы есть ростбиф. И пожар, кстати, не главное в этом во всем. Главное то, что произошло в семьдесят первом и семьдесят втором.
— В семьдесят втором?
— Что касается пожара на Фьесангервеен, то здесь все было ясно с самого начала, вот только доказательств не было. Но теперь, когда Харальд Ульвен признался, и…
— Он признался? — Мой собеседник не верил своим ушам.
Не удостоив его ответом, я продолжал:
— Прежде всего я должен был выяснить, кому смерть Ялмара Нюмарка была на руку. И что оказалось? Не Хагбарту Хелле, владельцу огромных капиталов за границей, где он всегда мог найти пристанище. И не Харальду Ульвену, окажись он в живых, — это был тертый калач, и он понимал, что улик против него нет. Таким человеком не мог быть и ты, хотя именно тебя назначили ответственным за расследование этого дела, и ведь если бы сейчас явился кто-то и доказал то, что не удалось тебе, это бы бросило некоторую тень на твой послужной список. Хотя кого волнуют дела тридцатилетней давности?
Конрад Фанебюст сдержанно поприветствовал какого-то деятеля, продефилировавшего мимо нас с тарелкой рыбного заливного. На его лице было написано: беседа интимная, просьба не мешать. В его позе было нечто возвышенное и незыблемое, и в этой величественной спине, и даже в этой застывшей с вилкой руке.
— Вы с Ялмаром были убеждены, что Харальд Ульвен и есть тот самый Призрак, — сказал я, — а после пожара на «Павлине» это убеждение только окрепло. Прошло семнадцать лет, и тебе самому понадобилась помощь Призрака.
— Но это же смешно, Веум. Я…
— Так вот, семнадцать лет спустя, примерно в семидесятом, дела фирмы, совладельцем которой ты был, пошла совсем плохо. То ли ты уже не контролировал ситуацию, то ли тебе что-то понадобилось скрыть. Во всяком случае, ты задумал избавиться от компаньона.