Она, например, уже знала, каким транспортным узлом воспользовалась ее добыча, и успела просмотреть с добрую дюжину снимков с камер наблюдения, где Равашоль садится на поезд, отправляющийся к северным храмам. Отметила она в уме количество, тип и убийственную силу сопровождавших его сервиторов. Узнала их слабые места.
Высоко над рыжей поверхностью Марса Ремиара выскочила из туннеля. Вокруг, куда ни глянь, простирались великие храмы и священные рубежи необозримого комплекса столовой горы Кидония.
Электроны слетались в паутину информации и света.
Где-то внизу добыча по имени Равашоль ждала своего смертного часа.
***
После монументальной величавости экстерьера Базилики ее внутреннее убранство слегка разочаровывало. Если наружный вид сулил богатство и блеск, то интерьер скромно об этом умалчивал. Стены притвора были абсолютно голыми — простой металл с рядами разъемов, перед которыми каялись коленопреклоненные грешники, отбивая поклоны в такт пульсу машинного сердца здания.
Притвор оканчивался медной сеткой, отгораживающей вход в Базилику от ее нефа и алтарной части. Равашоль петлял среди тел паломников, содрогавшихся и извивавшихся от очистительной боли электрошока.
За оградой, в глубине нефа, виднелись ряды металлических скамей, перед которыми с парящей в воздухе кафедры отправлял мессу задиристый техножрец. Службу он вел на божественном языке машин. Скамьи были заполнены верующими, и над тысячами склоненных голов лился бинарный код.
Равашоль сотворил знак Священной Шестерни и поклонился. Увидев, насколько серьезно аугментированы окружающие, Равашоль испытал черную зависть. Он поднял свою бионическую руку и вызвал серебристые нитевидные механодендриты, вытянувшиеся на кончиках пальцев. Интересно, а ему суждено достичь такого единения с Богом-Машиной?
— Уже нижайшие из нас начинают избавлять свое тело от плоти, — сказал кто-то позади, будто угадав мысли Равашоля.
Адепт развернулся и поклонился жрецу. Священнослужитель был одет в текучую, похожую на расплавленное золото ризу, всю в радужных разводах машинного масла. Под облачением жреца можно было разглядеть блестящий медный каркас, внутри которого шелестели шестеренки и плела замысловатые узоры проводка.
В длинной голове жреца, похожей на угловатую шишку, слабо мерцала сфера, утопленная в поверхность черепа. Равашоль видел свое кривое отражение в маске жреца, даже отдаленно не напоминавшей человеческое лицо.
— Вы меня удостоили великой чести, — низко поклонился адепт. — Вы, так близко подступившие к союзу с Богом-Машиной. А я лишь никчемный грешник, заслуживающий разве что нейрокары.