День битвы в системе Фолл. Система Фолл
Я был с Калио Леззеком, когда все началось. Старый астропат находился при смерти с того момента, как психическая атака обрушилась на систему Фолл. Почти теряя сознание, он едва пробормотал несколько слов приветствия. С каждым моим визитом он становился слабее, на шаг ближе к смерти и дальше от жизни. Леззек много спал, и аколиты вытирали слизь с губ, пока он бился в объятиях сна. Я не знал, зачем пришел. Возможно, из-за чувства вины, или же потому что он был единственным на «Трибуне», кто не искал во мне силы.
В этот день Леззек не проснулся, и когда я собрался уйти, он схватил меня за руку. Я посмотрел на него. Рот двигался, потрескавшиеся губы пытались вымолвить слова. Я наклонился, приблизив ухо ко рту старого астропата. Губы шевелились, но я ничего не слышал. Наклонился ближе. Леззек сделал вдох, от чего затряслось все тело, и прошептал слова, которые услышал только я.
— Они идут.
Он замолчал и рухнул на ложе. Я выпрямился. И понял, что это значило. Волны перед носами идущих в варпе кораблей давили на разум псайкеров. Они чувствовали приближение большого корабля или целого флота, как громоотводы, искрящиеся до того, как грянет гроза. Холод сковал тело. Я плохо соображал, когда повернулся к двери. Сделал всего шаг, а затем начали выть сирены.
«Отличный корабль», — подумал Пертинакс. Прошло всего тридцать лет, как блестящий корпус «Молота Терры» сошел с верфей Марса. Некоторые в Легионе говорили, что у марсианских кораблей более агрессивный темперамент, чем у инвитских, словно их характер отражал нетерпеливую эпоху, в которой они родились. Пертинакс никогда не думал о своем корабле подобным образом. Для него он был тем, чем был, и капитан досконально знал свой корабль.
Внизу на мостике работали точно и слаженно. Сервиторы обращались к когитаторам щелкающим шепотом. Смертные офицеры обменивались приказами, инфопланшетами и катушками пергамента. Техножрецы молча склонились в бронзовых нишах, пока машинное сердцебиение корабля не потребовало их внимания. Мостик был разумом боевой баржи. Восьмикилометрового корабля с экипажем из тысяч рабов и сервиторов, чье оружие могло обращать цивилизации в пыль. Корабль нес триста Имперских Кулаков, мощь которых была почти равна его орудиям. Он назывался «Молот Терры» и как у всех собратьев у него была одна цель: господствовать в космической войне. Боевой корабль был создан из плоти и дисциплины в той же мере, что из металла. Верность этой оценки нравилась Пертинаксу. Он знал, что магистр флота Полукс разделял ее.