29.08. Бруки, та блондинка, что ожидает ребенка, решила позвонить матери. Поговорить с ней, может, даже навестить ее в Париже.
После фильма и я решила позвонить маме. Может, даже навещу ее.
— Привет, Ирек.
— Привет, сестричка. Поздравляю с днем рождения. Часики тикают?
— Тикают, но словно бы потише, чем год назад.
— Ничего, как стукнет тридцатник, они понесутся.
— Спасибо на добром утешительном слове. А что у тебя?
— Опять не прошел в институт и еду в Германию к отцу, — объявил он.
— Насовсем? — испугалась я.
— Нет. Только заработаю на «полонез» и назад.
— А серьезно?
— А если серьезно, то в будущем году вернусь на вступительные экзамены. А пока надо где-то затаиться, а не то меня заметут в армию.
— Тебя отец пригласил?
— Отец еще ничего не знает. И вообще он там слегка сдвинулся из-за своего диабета.
— Так зачем ты хочешь свалиться на него?
— Не хочу я, но какой у меня выбор? Или чокнутый отец, или «как надену портупею, сразу чувствую: тупею».
— И когда же ты едешь? — Я сглотнула слюну. В обычное время даже не думаешь, какие крепкие узы связывают нас с нашими близкими. И только когда близкие уезжают, веревочка натягивается и не хочет отпускать.
— Завтра. У меня и билет уже куплен.
— Как там, справишься? Деньги у тебя есть? — Чего ради я спрашиваю, все равно ведь ссудить я его не смогу.
— Да не беспокойся ты за меня так, Малина. Все будет хорошо. Я ведь еду не в неизвестность. Жена у отца — славная тетка. Ты знаешь, что она прислала письмо? На маму она немножко обиделась после той программы, но это она меня пригласила. В сущности, чужой человек. Нет, вовсе это не значит, что я имею что-то против отца с его диабетом.
Он замолчал, словно ожидая, что я скажу. А я искала соответствующие случаю высокие слова.
— Значит, уезжаешь? — нашлась я наконец.
— Знаешь, я даже рад, потому что позавчера сосед начал ремонт. Целый день сверлит дрелью.
— А как мама реагирует?
— На соседа или на мой отъезд?
— На твой отъезд.
— Делает вид, будто ей безразлично, но немножко обижена. Отыгрывается на соседе. А вот и она пришла. Дать тебе ее?
— Давай. Ну что ж, Ирек, будем прощаться. Крепко целую тебя и держу кулаки. Не забывай польский.
— Не забуду. Обещаешь мне кое-что?
— Что?
— Что будешь огорчаться не больше чем по два часа в день. Слово?
— Попробую.
— Ну что, Малинка, сестричка, без пяти минут магистр, до радостного.
Ответить я не успела, потому что мама взяла трубку. Я только услышала, как она поправляет Ирека: «Надо говорить «до свидания»». И почти сразу же она рявкнула мне прямо в барабанную перепонку:
— Наконец-то у тебя пробудился интерес к родному дому и семье! Ты даже не представляешь, что я тут переживаю!