— И как?
— Тихо. Думаю, что без Антония Фернандо тут тоже не обошлось. Я просила его поддержать меня, и, видимо, он объяснил ей, что покрывало попало в хорошие руки. Старушка видит с неба, что кто-то оценил ее работу. А знаешь, что мне еще рассказала ее сестра?
— Ну?
Я взялась за сахарницу. Пока бабушка говорила, я надраила латунный подсвечник и шесть десертных ложечек.
— Цитирую: «Пани дорогая! Да если бы ее муженек был хотя бы порядочным человеком. Где там! Субботы не проходило, чтоб он не напился. Вы скажете: «А какой мужик нынче не пьет?» Но он нажирался, как свинья. Полпенсии у него уходило на водку, а вторая на соленые огурцы и кислое молоко с похмелья. Утром он припирался и еще скандал устраивал. Орал, что живет с неумехой, у которой обе руки левые». Когда она мне это рассказывала, у нее даже красные пятна по всему лицу пошли. А потом она бросила: «Сейчас я как посмотрю на это покрывало, на каждый цветочек, и как подумаю, что это траур по пьянчуге, который и свечки бы за мою Марысю не поставил, так мне сразу хочется схватить нож и разрезать его на кусочки».
— Счастье, что она решила его продать. — Я как раз полировала медную корзиночку для яиц. — Но в то же время поразительно, что такие красивые вещи создают в честь какого-то негодяя.
— Ну да, — задумчиво промолвила бабушка, — памятники, изваяния, дворцы. А потом приходит другой негодяй и объявляет, что предшественник этого недостоин, поэтому все нужно разрушить, снести, стереть с лица земли. Глупость. А все потому, что люди не умеют правильно смотреть на произведение.
— А как, по-твоему, нужно?
— Не надо обращать внимание на то, в чью это честь. Ну что такое покрывало говорит о том пьянице? Что он был добрый? Красивый? Умный?
— Да, пожалуй… — я засомневалась, — пожалуй, ничего не говорит.
— Вот именно. Говорит только об авторе, о Марысе. Что для нее этот пьянчуга был смыслом всей ее жизни.
— Интересно, стану ли я смыслом чьей-нибудь жизни? — размечталась я, вытирая пыль с очередной рамки.
— Ты должна найти свою Марысю.
— Как это просто, — бросила я, не скрывая иронии.
— Достаточно обратиться к Антонию. Он там, на Небе, только и ждет, чтоб ему дали какое-нибудь задание. Но спустимся на землю. Малинка, что ты будешь есть?
— По правде сказать, у меня нет аппетита. — Когда в последний раз мне случалось произнести, что у меня нет аппетита? Сто лет назад? В предыдущей жизни?
— Наверно, это невроз. Пей шведский травяной бальзам. Помогает от всего.
В этом вся бабушка. Три месяца назад она восхищалась мелисаной. Каждый получил под елкой по большой бутылке.