Игорь подрулил к дому Риммы. Мы ехали на двух машинах, потому что нам предстояло найти как минимум четверых. В одной машине мы не поместились бы. Римму я застала во дворе. В майке и коротких эластичных брюках до колен, она выбивала ковровые дорожки. Ее даже первой увидела не я, а Игорь и Коля. Их головы почти синхронно повернулись в сторону женщины, выбивающей ковровые дорожки. Им было интересно смотреть, как при каждом ударе по дорожке под майкой перекатывались лучшие груди не одной, а сразу трех средних школ микрорайона. Я подошла к ней. Римма присела на скамейку и спросила:
— У тебя сигареты есть?
Теперь я постоянно держала сигареты в сумочке.
Я дала ей сигарету, не выдержала и закурила сама.
— Его нет, я его наказала.
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — безмятежно ответила Римма. — Я ему говорю: сходи за картошкой. А он мне: извини, не могу, срочная работа. Тогда я ему поставила ультиматум: если он не пойдет за картошкой, я с ним не буду спать.
— И что же он? — спросила я.
— Пошел, но не вернулся.
— А ты никогда не задумывалась, почему от тебя ушли два мужика и, по-видимому, намыливается третий? — спросила я.
— Ты думаешь, все из-за картошки? — подумав, спросила Римма и тут же вынесла вердикт: — Ну и пусть! Мужик в доме должен выполнять тяжелую физическую работу. Если не выполняет, зачем он тогда нужен?
Дискутировать с Риммой о роли мужика в семье не имело смысла, да и времени у меня на это не было. Я молча встала и пошла к машине.
— Результат отрицательный, — сказала я Игорю.
— Отрицательный результат — тоже результат, — ответил Игорь. — Может быть, поедем к нему домой? Его приятели-алкаши наверняка знают, где он.
— Поедем к Насте, — решила я. — Самый большой объем информации все равно у нее.
Как только мы миновали пост ГАИ, Игорь увеличил скорость, и, хотя, как обычно в пятницу, из Москвы за город шел сплошной поток машин, в Фирсановке мы были минут через двадцать.
По этому старому дачному поселку можно было определить историю и развитие советского и постсоветского общества.
Пока я не ходила в школу, года три подряд отец в Фирсановке снимал дачу. В тридцатые годы эту территорию для дачного строительства выделили заводу «Шарикоподшипник». Мы снимали дачу рядом с дачей бывшего директора завода. Директор был уже тогда на пенсии, и дом пришел в запустение. Сейчас рядом с дачами постройки конца тридцатых и начала сороковых годов стояли послевоенные зимние дома пенсионеров, которые живут здесь круглый год, деревянные особняки семидесятых годов и кирпичные крепости последних лет. В домах сороковых годов были обыкновенные, стандартные окна: и стекло берегли, и тепло. В семидесятые стеклили все, что можно застеклить, в сегодняшних домах окна больше напоминали бойницы, высоко поднятые над землей, в такое окно и залезть трудно, и вынести из него невозможно, да и из гранатомета не сразу попадешь.